В памяти начинают вспышками всплывать флешбеки. Бар. Я танцую. Мужской туалет. Что я там забыла? Твою мать, лучше не вспоминать. Пожалуйста, милый мой крошечный мозг, не дай мне вспомнить. Награди меня амнезией. Ууууу, хочется выть и биться в истерике.
– Арбузик, принеси водички, – простонал адский демон, выдергивая меня из воспоминаний о моем безумии. Иначе как объяснить вот это вот все? Только бы мама не узнала о моем грехопадении.
– Непоправимого ведь не случилось, – всхлипнула я, заворачиваясь в, от чего-то порванную в лапшу, дорогую шелковую простыню. – Вы меня не обесчестили?
– Я? Ну что ты, конечно нет, – хмыкнул Леднев, уставившись на меня абсолютно здоровым ясным взглядом.
– Господи, спасибо. А вы не такой уж подонок и насильник. Что-то порядочное еще осталось в вас, – еще немного и я бы пустилась в пляс, невзирая на странную тянущую боль во всем организме. Как после скачек на лошади и дня проведенного в спортзале. Ой. Ну да, я ходила в конную секцию в детстве, потому знаю. Но меня оттуда выгнали, потому что у них хилые лошадки были, а я была крупным ребенком.
– Я – нет. Но ты. Ты просто вихрь, маленькая свинка, – хмыкнул мерзавец. Танцы откладываются. Буду проваливаться под землю. – Огненный смерч. Что ты творила своим ртом, это просто…
– Замолчите. Заткнитесь. – сейчас я наверное не на арбуз была похожа, а на пожарный грузовик, закутанный в шелка. – Извращуга. Маньячелло. Скот вы…
– Почему скот то? Главное в караоке орала ты, так, что нас чуть не побили. Если бы не Буй… Водички принеси, а? Все равно встала, а потом…
– Я пела? – проныла я. О боже, ну тогда понятно почему у меня так болят мышцы. Меня точно отхайдокали несчастные посетители караоке. Наверное били чем-то очень тяжелым. И на ногах мышцы – мы наверное убегали. Пою я ужасно. Мое исполнение похоже на вой тревожной сирены смешанный со стоном умирающего диплодока.
– Ага, рюмку водки. А потом мы с тобой в мужском туалете…
– Молчи, умоляю, – прорычала, осматриваясь по сторонам. Пол усеян разодранными упаковками от презервативов. О, черт, он что в гостиницу меня приволок? Меня, как последнюю шлюшку, в отель на час? И мое платье валяется на полу, а лифчик болтается на рогатой люстре, как флаг, рядом с разодранными колготками, за которые я отдала кучу денег. Боже, какой срам. – Еще раз назовешь меня свинкой, я достану щипцы для кастрации быков и использую их по назначению.
И я, сама того не желая, скольжу взглядом туда, где у бесстыдно раскинувшегося извращенца находится то, что я только что обещала ему отрезать. Господи. Ну за что? Ну да, я не выполнила своих обещаний, так ведь у меня уважительные причины были, а то что…
– Ты же сама вчера просила. Кстати, ты отбитая конечно. Так весело мне еще ни с одной бабой не было. Одни водяные бомбочки из гондонов чего стоят. Я столько бабок отвалил за то, чтобы Буй мог замять последствия твоих безбашенных шалостей, что заслужил награду, моя необузданная, горячая, пухленькая кобылка, – в его глазах пляшут джигу сотни чертей. И выглядит проклятый сноб как огурчик, в отличие от меня. Даже повязка не портит этого развратного демона. Он врет все, не могла я сама… Я ж берегла себя для того единственного, с которым буду готова прожить до корнца жизни. Я не могла, я не такая.
Я ТАКАЯ.
– Нравится? – хмыкнул нахал и наглец и маньяк еще. – Может…
– Обрыбишься, дурак, – морда у меня сейчас треснет от прилившей к ней крови. Надо делать что-то. Бежать надо. Точно. Подхватываю платье с пола. Вода? На столике стоит стеклянная бутылка с дорогой французской водой. Я хватаю ее и не глядя бросаю в Леднева. Судя по воплю и мату я попадаю в цель. Значит у меня есть немного форы. Не погонится же он за мной голый, подбитый, с трусами, которые на его голове болтаются как колпак Буратиино. Все таки он слуга народа и богатей. Мистер Твистер, мать его за ногу. Некомильфо ему гоняться за падшей женщиной размера трихуэль. Зачем я ему? Ну чего он пристал? Он же меня ненавидит? Считает толстой и глупой. И я его не выношу, гада такого мерзотного.
Я несусь во весь опор, так мне кажется. По коридору в рваной простыне. Не знаю куда. Лишь бы подальше. Забьюсь сейчас в какой-нибудь угол, там нацеплю платье и домой. Мне срочно нужна ванна, железный скребок и лекарство от дурости и чувства лютого стыда. А потом я позвоню в риэлтерскую контору. Нужно все продавать и бежать на край земли. Как же я его ненавижу. Ненавижу этого носорога толстокожего, который воспользовался моим нервным состоянием. Всю жизнь мне под откос пустил. Ну почему я дура такая?
Платье натягиваю в лифте. Сумочку хорошо прихватить успела Там, кажется деньги есть. На такси хватит. Я очень хочу домой. К Клео и новенькому телевизору. Какао хочу и… Сдохнуть.
Ненавижу!
Ненавижу!
Ненавижу!
Водяные бомбочки с пятнадцатого этажа самого дорогого отеля в городе. О, какая я идиотина.
А мы предохранялись? (я же не все презервативы использовала на дурость?)
Я не помню.
Мне страшно.
Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!
Ботинки жалко. Лифчик был фуфло. Зашитый.
Купить новый лифчик.
Глава 13
8 апреля (сколько сейчас времени? У меня же прием в 10:00)
10:00 Лемур Федя. Жалобы: отказ от приема пищи (не ест киви, отказался от манго и конфеты), слезятся глаза (странно, что только глаза при таком рационе).
Вставить клизму хозяину Феди со скипидаром.
12:00 Удав Жора. Судорога всего удава (по словам плачущей в телефон хозяйки)
Кто-нибудь, угомоните эту женщину.
14:00 Левушка (лучше бы я сдохла вчера)
Капельница с препаратом железа. Показана операция по удалению полипов из носа.
Господи, пусть Леднев исчезнет.
Только такой мерзавец как он мог воспользоваться моим состоянием.
Сдохнуть со стыда до 14:00
– Эй, красотка, садись, подвезу, – я вздрогнула, одернула платьишко и пустилась в бодрый галоп. Черт, безмозглый Буй. Он меня караулил, что ли? – Как тебя там, Лариса Степанна, садись. Босс велел вас доставить до ваших апартаментов в целости и сохранности. Боится за город наш прекрасный.
– Отвали, – буркнула я, бодро работая ногами. – Без сопливых как на льду. Слушай, ну чего вы ко мне примотались? И вообще, я гуляю.
– Босиком?
Ага, и без трусов. Класс. Но сесть в машину к этому негодяю мне не позволяет куртуазное воспитание и гордость, которую я определенно оставила на пятнадцатом этаже дорогого отеля, в номере с разгромленной кроватью. Черт, я ведь должна была запомнить мой первый раз. Должна была подарить себя любящему брутальному красавцу, боготворящему меня, носящему на руках. А я…
– Я йогу практикую, понял? Босиком даже по гвоздям могу ходить, и по углям. Отвянь.
– Слушай, не копырься. Бугор приказал, я должен выполнить. Сейчас вылезу и запихну тебя насильно.
Ну и чего я должна была поделать? Села в машину. Правда до дома мы ехали молча. Бабки у подъезда теперь будут говорить, что я проститутка. И они в принципе правы. Я вывалилась из шикарного лимузина потрепанная, босая, выронила сумку, из которой посыпались упаковки презервативов, как конфети. У бабок случился оргазм. А у меня, похоже не случился. Ну, такое же не забывается, правда?
– Я жду тут, – рявкнул в приоткрытое окно Буй.
– Это еще зачем? – вякнула я.
– Как зачем? Ты не забыла, что в два ты должна обслужить Левушку. Он трепещет в ожидании чуда, которе ты творишь своими шаловливыми ручонками, – заржал безмозглый поганец. Бабки на лавке превратились в статуи.
Я ломанулась к подъезду все время одергивая юбку. Если сейчас я еще ляснусь и все увидят отсутствие на мне белья случится катарсис у местных сплетниц. Носи им потом в кардиологию апельсины.
Огненный душ не смыл с меня позора. Я терла тело так, что чуть не содрала шкуру. Даже Клео окинула меня презрительным взглядом и ушла под диван.