– Потребовала показать его. У ребенка была выбрита голова. Резкое изменение внешности. Потеря веса?
– Это строгая христианская семья, но после предполагаемого романа мужа их поведение изменилось. Муж выразил обеспокоенность по поводу языческого влияния.
Анна многое из этого подчеркнула черным, и по мере продвижения вниз по странице почерк казался все более нервным. Внизу листа было написано:
Все ли в порядке с отцом?
Говорили о диабете из-за неправильного питания.
У матери д
Есть ли у Дэвида п
Кровавое пятно расплылось по краю листа, перекрывая большую часть написанного текста внизу.
– Что это может быть? – задумалась Кейт. В офисе было сумрачно, небо за окном почернело, и дождь продолжал барабанить в окна. Когда она встала, чтобы включить свет, то едва смогла разглядеть море внизу, а пляж казался размытым серым пятном. Даже при лучшем освещении рассмотреть на фотокопии надпись, скрытую кровавым пятном, было бы невозможно.
– Что же это? Может, «у матери диабет»? Бессмыслица какая-то, нет, тут явно что-то другое. А что такое «есть ли у Дэвида “п”»? Что тут за слово на букву «п»?
– Боже мой, – пробормотал Тристан, перечитывая страницы из синей тетради, которые они сфотографировали. – Посмотри.
Кейт увидела аккуратно написанный черными чернилами текст из рассказа Морин, опубликованного в сборнике.
Моему малышу было страшно дома. Я знала это. Его кровать стояла в задней комнате, дальше, чем мне бы хотелось, но в комнате рядом с нашей спальней очень много черной плесени. А в летние месяцы на стенах появляется конденсат, и, как я ни пытаюсь счистить эту мерзость, она появляется снова. Словно споры только и ждут, когда я отвернусь, и снова прорастают сквозь штукатурку и обои.
Поэтому я положила его в другой комнате, чтобы пожалеть его маленькие легкие.
– Нам нужно быть абсолютно уверенными. – Кейт подошла к своей сумке, нашла Kindle, открыла рассказ и положила их рядом. Текст в рассказе слово в слово совпадал с текстом, написанным в синей тетради.
– Взгляни, почерк в синей тетради отличается от почерка в рабочем ежедневнике Анны, – заметил Тристан.
Кейт пригляделась, почерк действительно не совпадал. Она посмотрела на вторую строчку, написанную Анной.
Все ли в порядке с отцом?
Говорили о диабете из-за неправильного питания.
У матери есть д
Есть ли у Дэвида п
– Давай на минутку отложим синюю тетрадь. А что, если первая и вторая строчки здесь никак не связаны? – проговорила Кейт. – Что, если Анна пишет не о диабете матери, что, если «д» это начало слова дневник? У матери есть дневник?
– Дневник матери… и что? – спросил Тристан.
Кейт снова все просмотрела.
– Что, если Анна прочитала записи в синей тетради, которая похожа на личный дневник, и обнаружила ту часть, где женщина хоронит ребенка? Анна могла написать на бумаге: «У матери есть дневник, можно ли доверять написанному в нем? В смысле, реально ли то, что она написала в синей тетради про ребенка, – предположила Кейт.
– И кто же эта мать? Женщина, которая раньше жила на ферме Дэнверс? – уточнил Тристан. Кейт уставилась на него.
– Либби Хартли. Они с мужем Стивом были предыдущими арендаторами. У них есть сын по имени Дэвид. Так что третья строчка «Есть ли у Дэвида “п”» возможно, относится к сыну Либби, Дэвиду… Нет… В рассказе мужа зовут Дэн, а не Стив.
– Кто бы это ни написал, он мог намеренно исказить имя. Это единственное имя в рассказе. Имена ребенка и матери не указаны.
– Да, не указаны, – согласилась Кейт, снова просматривая записи.
– Что же может означать «п»? – задумался Тристан.
Она мгновенье смотрела на исписанные страницы и почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Не представляю, но мы должны поделиться этой информацией с полицией.
Глава 49
Морин Кук переночевала в своем любимом отеле B&B[16], а затем у нее выдался приятный день, который она провела за покупками в элегантном бутике для дам определенного возраста. Она выбрала стильную синюю юбку в складку и белый пиджак с голубой окантовкой и вышитым на лацканах якорем. Это идеальный наряд для круиза: с морской символикой и очень эффектный.
В пять часов вечера пассажиры должны были подняться на борт «Герцогини океана» в Саутгемптоне. Морин заранее приехала на такси. Круизный лайнер, стоявший у причала, показался ей огромным, и, выйдя из машины, она замерла, любуясь им. Туристы выстроились в очередь перед терминалом; стая чаек громко кричала, перекрывая голоса мужчин, занимающихся разгрузкой. Раздался гудок, земля под ногами задрожала, и Морин почувствовала запах моря, смешанный с выхлопами дизельного топлива. Для нее это был запах свободы.
Она повернулась и посмотрела на большую синюю вывеску на стене позади нее, где белыми буквами было написано:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ПОРТ САУТГЕМПТОНА – ВОРОТА В МИР
– Закройте, пожалуйста, дверь! – раздался голос у нее за спиной.
Она обернулась и увидела, что таксист хмуро уставился на нее. Однако сегодня никому не удастся испортить ей настроение. Она поблагодарила его, захлопнула пассажирскую дверь и направилась к терминалу. Морин нравилось подниматься на борт лайнера без багажа. Ее чемоданы были отправлены заранее за несколько часов до этого, так что она могла пройти по трапу, неся в руках свою новую белую сумочку с монограммой в виде якоря, почти совпадавшей с теми, что были на лацканах ее пиджака.
Морин достала билет и паспорт, улыбнулась молодой женщине, приветствующей пассажиров, и встала в очередь за пожилой парой. В терминале было пусто, и она была довольна тем, что смогла избежать «простонародья», стоя в отдельной очереди для членов эксклюзивного клуба путешественников с бриллиантовым статусом, после чего вернулась на набережную через несколько минут.
Морин остановилась на мгновенье, чтобы взглянуть на огромный изогнутый нос круизного лайнера, на котором изящным шрифтом было выведено «Герцогиня океана». Два толстых натянутых каната удерживали его на колоссальном причале. Прикрывая глаза от яркого солнечного света билетом и паспортом, Морин попыталась найти по левому борту окно своей представительской каюты с ванной комнатой и небольшим балконом. Ей всегда нравилось представлять, что,