Бинокль у неё имелся не какой-нибудь маленький театральный, а настоящий армейский. С таким хоть в разведку ходить.
Но тяжёлый прибор едва не выскочил из старушечьих пальцев, когда она увидела, как из автомобиля выходит сам Побрей Врунов! А рядом с ним оператор с настоящей телекамерой.
Нюркино сердце затрепетало, как при аритмии. Дыхание перехватило.
— Батюшки-и-и!
Засмотревшись на звезду «тук-тук-кто-там»-шоу, она и забыла, что в её возрасте с данными симптомами следует принимать таблетки, а не томно вздыхать.
Но есть от чего. Ведь попасть в телевизор — это давняя мечта бабы Нюры. А уж о том, чтобы попасть в передачу самого Врунова, она даже и мечтать боялась. А тут такой шанс выпал! Хоть самой с балкона падай.
Позабыв о клюке и медведях, бабка поспешила покинуть жилище. Стоило взять себя в руки и спуститься самой, а не просто выпасть. Впечатлений много. Однако, хватило разума вспомнить, что она всё-таки не десантник. Одного армейского бинокля для десантирования мало. А парашют в военном магазине не продавали.
С этими волнениями бабка проморгала, как у дома остановилась и машина СанЭпидемНадзора. Потому столкновение в подъезде с его представителями стало для старушки большой неожиданностью.
— Где ваша маска, перчатки и пропуск? — раздалось в подъезде от нахальных морд в этом самом облачении.
Никого не слушая, массивная фигура бабы Нюры спускалась с лестницы с такой скоростью, что разметала идущих вверх, как кегли.
От столкновения сама бабуля осталась на ногах, а вот двое тощих людей в белых халатах повалились на лестничной клетке без ответов.
— Ох… — потер затылок человек в медицинской маске. — Куда же вы, бабушка, так спешите? Так ведь и убиться можно!
— Или убить, — произнес второй. — Кругом вирус. А хлеб с макаронами и на дом могут доставить.
Баба Нюра не растерялась, повернулась, упёрла руки в бока и выбрала тактику: «лучшая защита — это нападение».
— Если к цене хлеба ещё и его доставку прибавить, то совсем без хлеба останемся. А вы чего тут шастаете? Без хлеба и булочек! — гаркнула старушка. — Опять, что ли, в нехорошей квартире кого-то замучили? Так вы их потыкайте там уколами успокаивающими! — бабка погрозила кулаком к потолку. — Спуску супостатам не давайте.
— Квартира, говорите, нехорошая? — поинтересовался доктор с ушибленным затылком. — И много там заболевших?
— Да все! Все-е болеют! А все через одного — не здоровы! — уверенно заявила баба Нюра. — Ох, такое я там видела. Девочку по кусочкам разобрали.
Тут она понизила голос до шёпота и призналась:
— А потом гляжу, а она живёхонька бегает. Разобрали. И бегает. Чуете? И так несколько раз.
— Несколько раз? — на всякий случай переспросил первый санитар.
— Вот те крест, — бабка перекрестилась, и показала три, а потом четыре пальца. — Или лучше честное пионерское?
— Думаешь, профессор был прав?– спросил второй санитар коллегу. И люди в масках переглянулись. — Вирусная природа?
— Очевидно, — вторил ему напарник. — Перед нами ещё один случай синдрома улицы Садовой. Вирус Пипеткина ширится. Думаю, что объявление карантина необходимо также, как организовать доставку хлеба населению. А то сами за кордон прорвутся.
— Свежего! — поправила бабка и добавила, прищурившись. — Какой ещё карантин? Вы чего несете? Там сам Врунов приехал! Интервью у меня брать сейчас будет. А вы тут развалились, дорогу перегородили. А ну, посторонись, голытьба!
Санитары снова переглянулись.
— Очевидно, мы имеем дело с инфекционным делирием, — сказал второй и участливо спросил у бабки. — Хотите быть нулевым пациентом?
— Это зачем ещё? — не поняла та. — Хотите сказать, я ноль без палочки?
— Во имя научных целей! — добавил первый в халате.
— Святые делирии, клумбы и катакомбы, да вас самих лечить надо! — возмутилась баба Нюра. — Шастают тут всякие делирии, инфекцию разносят.
Она снова оттолкнула плечом едва вставшего на ноги человека в повязке и поспешила вниз.
— Стойте! — крикнул ей вслед санитар. — Объявлен карантин. Вы заражены.
— Сам зараза! — выкрикнула в ответ старушка, не сбавляя шагу. — Я молоко не по госту давно пью. Я видела, как Спёрбанк работал в воскресенье. Меня никакая зараза не возьмёт!
Медицинская карточка бабы Нюры показывала, что у неё удивительный организм. Он мог впечатлять медицину и без всяких зараз. А если какая-то идея появлялась у неё в голове, то всем хроническим болезням старушки и вовсе приходилось отступать.
Вот и сейчас летела она по лестнице так, будто никогда ни хромотой не страдала, ни одышкой. Поохать и поохотится на медведей со шваброй она всегда успеет. А в телевизор не каждый день попадёшь.
Бабка выскочила из подъезда и замерла, боясь спугнуть шумным дыханием телевизионщиков. Прямо на скамейке, на которой обыкновенно находился её наблюдательный пост, стоял оператор. Перед ним в микрофон вещал сам Врунов.
Старушка схватилась за сердце, запоздало вспомнив об аритмии.
— А с вами, как всегда в это время, ещё и программа «скандальная жиза» и её бессменный ведущий — Побрей Врунов! Слышите? Побрей Врунов снова сегодня с вами, дорогие телезрители. Кто же кроме меня? Только я. Незаменимый, понимающий, всё время кивающий, я всегда несу вам истину.
Он всегда повторял своё имя дважды, чтоб точно запомнили. Хотя такого попробуй забудь. А паузу между предложениями занимал набором дополнительных слов, чтобы не дай бог, не перебили.
— Если вы только что переключились на меня или моргнули и успели соскучиться, то напоминаю — мы находимся на улице Садовой, — продолжил ведущий. — Пока я не заметил ничего странного. Хотя мне сказали, что здесь случилось массовое помешательство. Люди тут ку-ку. А некоторые даже ку-ка-ре-ку. И что может быть важнее, чем взять у них интервью? Клянусь шкуркой скорняка, тут даже карантин обещали дать. Так где же? Где эти местные безумцы и безумихи? О, как я взволнован! Не переключайтесь, не переключайтесь. Сейчас будет жарко. А теперь реклама на Первом Подпольном.
Баба Нюра, слышавшая весь монолог, почувствовала внутренний толчок. Он был такой силы, что она аж подпрыгнула на месте.
Вот он, шанс!
Твёрдым шагом бабка двинулась на Врунова, не отрывая от него убийственного взгляда.
— Я! —