В этой забытой Богом дыре насчитывалось около 15 тысяч душ, все сплошь – украинцы. Старые каменные обшарпанные бараки в два и даже три этажа гордо возвышались среди частного сектора – приземистых деревянных и кирпичных домишек, тянувшихся вкривь и вкось по берегу узкой речушки.
Гостиниц тут не имелось, только похожий на склад одноэтажный дом колхозника, расположенный возле рынка. Номеров было четыре – все четырехместные, в одном уже обитали какие-то шоферюги, прибывшие дня за два до Норова. Туалет и душ были общими и располагались в конце коридора. Норов поселился вместе с чеченцами.
Те, к слову сказать, готовы были в целях экономии ночевать и в машине, но Норов этого не допустил, не столько из великодушия, сколько по гигиеническим соображениям. Ему и без того в дороге не раз приходилось открывать окошко, чтобы не задохнуться от несвежего кислого запаха их носков; мысль о том, что его спутники проведут в «девятке» несколько дней, не моясь и не стираясь, а потом ему придется с ними возвращаться, приводила его в содрогание.
Не успели они занести в номер свои сумки, как приехал похудевший Сережа с родственником своей жены, большим веселым парнем лет сорока, по имени Петро. Норов, не видевший Сережу несколько лет, бросился его обнимать; на радостях обнялся и с Петро, который прижал его к своему животу. У Петро было круглое веснушчатое лицо, добродушное и одновременно хитрое, рыжие волосы и тягучий распевный выговор.
Было уже три часа дня, Норов и чеченцы были голодны с дороги; Петро, державшийся радушным хозяином, намеревался немедленно везти их обедать, но Норов настоял на том, чтобы дождаться Рындина, который должен был вот-вот прибыть. Хотя отношения между ними были плохими, все-таки отправиться обедать без него Норов считал не по-товарищески.
Рындин появился в начале пятого со всем своим выводком. Его здоровые парни после сдачи оружия как-то скисли, впрочем, может быть, просто устали с дороги. Они заняли два оставшихся номера и, к огромному неудовольствию полковника, ему тоже пришлось поселиться в одном номере с подчиненными.
–Не грусти, это ненадолго,– подбодрил его Норов.– Главное – запрети твоим орлам портить воздух ночью.
Полковник ответил Норову мрачным взглядом, – наверное, он по опыту знал, что запретить подобное его орлам не в состоянии никто.
* * *
При виде полковника и его ребят Петро принялся озадаченно чесать в рыжем затылке. Дело в том, что обед планировался у его родни, но на такое количество гостей Петро не рассчитывал и опасался, что на всех еды не хватит. Он отозвал Сережу в сторону и принялся с ним советоваться; Сережа изложил его опасения Норову, и было решено оставить охрану и чеченцев в доме колхозника, где имелась столовая, а на торжественный обед отправиться узким начальственным кругом.
Все четверо погрузились в допотопный большой «БМВ», с ободранным бампером и трещиной на лобовом стекле, Петро сел за руль, полковник рядом, Норов с Сережей на заднем сиденье.
–Хорошая машина, – уважительно заметил Сережа, когда Петро тронулся.– Хочу тоже БМВ же взять, если у нас все получится, только поновее.
–Зачем новише? – отозвался Петро, мешая украинские и русские слова. – Новише – дорожче. Ця з с места рве – звер!
Зверь между тем подозрительно погромыхивал и подвывал двигателем, но Петро своим транспортным средством явно гордился. Видимо, несмотря на дряхлость, в Карловке оно считалось небывалой роскошью.
Сережа дорогой объяснил Норову, что остановился у родственников жены, которая, как и Петро, была родом из Поповки, небольшой деревушки в нескольких километрах от Карловки. Она тоже хотела приехать, повидаться с родителями, но Сережа ее не взял, оставил с грудным ребенком в Кривом Роге.
У Петро с полковником в это время шел свой разговор.
–А хлопцы, яки з тобою приихали, це охорона, чи що? – спрашивал Петро у полковника.
–Чи що!– многозначительно ответил Рындин.
–Небось, з пистолетами? – уважительно поинтересовался Петро.
–А то! – усмехнулся полковник.
–Це правильно,– кивнул Петро.– У вас в России без ствола сейчас и в сортир не выйдешь.
–А у вас выйдешь? – спросил Норов с заднего сиденья.
–У нас тут все тихо-спокийно, ми ж люди мирни, селяньски. Я ствол зроду не мав.
–А про Костю Ляха слыхал? – не удержался Норов, бросая исподволь взгляд на Рындина.
Тот сразу подобрался, Норова это позабавило.
–Чув,– кивнул Петро.– Но не зустричав.
–Говорят, всю область запугал! – продолжал Норов, наблюдая за Рындиным.
–Так це богатим треба боятися,– лукаво улыбнулся Петро и подмигнул Норову в зеркало.– А з нас що взяти?
* * *
Жили родственники Петро в одноэтажном но просторном каменном доме, очень опрятном, с расшитыми рушниками, кружевными салфетками на полированных тумбочках, недорогими пестрыми коврами на стенах. Стол для гостей был накрыт обильный: украинский борщ, вареная картошка с котлетами, соленья, грибы, драники, копченое сало и несколько бутылок самогона, который здесь называли горилкой. Норов про себя даже подумал, что зря они не взяли чеченцев и рындинских орлов, тут хватило бы на всех. Хозяин дома, пожилой смуглый украинец с усами, сидел за столом с ними, а его жена, полная, румяная, радушная, бегала между кухней и горницей, хлопотала, принося и унося тарелки, наливая и подкладывая. Норов не помнил, когда его так встречали.
Весь обед Петро, не умолкая, балагурил, рассказывал смешные истории из местной жизни, перемежая их солеными анекдотами, заставлявшими Сережу смущенно улыбаться, а полковника громко хохотать.
–А ось ще був випадок,– начинал Петро, хитро щурясь и подливая полковнику самогон.
–Какой випадок? – переспрашивал полковник.
–Был случай,– переводил Сережа.
Петро мастерски выкладывал очередную байку, и Рындин закатывался смехом.
–Ну, ты хохмач! – приговаривал полковник, отирая слезы.
–А инакше як жити? – добродушно подмигивал Петро.
–Чем он занимается? – негромко спросил Норов у Сережи, разглядывая на толстом безымянном пальце Петро массивную золотую печатку, – их в те годы носили лишь бандиты да богатые коммерсанты.
–Он раньше на заводе за сбыт отвечал, – ответил Сережа, тоже негромко.– Не знаю даже, как его должность называлась. А сейчас у него свой бизнес в Полтаве.
Норову не терпелось взглянуть на сахар, но Петро лишь отмахивался.
–Цукор, он не сбежит,– говорил он на своей смеси русского и украинского.– Як же ми дорогих гостей голодними оставим?
После нескольких рюмок горилки, полковника потянуло