– Мейер, в твоих устах всё всегда звучит так легко и однозначно, а выясняется, что всё совершенно не так. Не знаю, нарочно ты всё представляешь в таком свете или просто живёшь в розовых очках, но ваш мир – страшное место. Страшное место, куда ты затащил меня по своей прихоти, а потом бросил одну! И ты хочешь, чтобы я тебя сейчас взяла и простила? Не хочу! Не хочу тебя прощать! – взорвалась я. – И не хочу становиться иждивенкой твоего клана! Я хочу, чтобы всего этого просто не было!
Горячие слёзы катились по щекам, комната показалась давяще тёмной. Я отвернулась от Мейера и принялась бездумно перебирать предметы, лежащие на столике.
– Я понимаю твою реакцию. И понимаю твоё нежелание верить мне снова. Но тебе нужна поддержка, а я хочу быть рядом.
– И что, ты будешь ошиваться рядом и смотреть, как я тут обустраиваюсь и хожу на свидания с другими? – с вызовом спросила я, хотя прекрасно понимала, что он хочет не просто быть рядом, а чтобы его простили, и всё чудесным образом стало, как раньше. Но так не бывает!
В подтверждение моих слов лицо Мейера исказила судорога, но он быстро взял себя в руки.
– Если ты так решишь, то я буду рядом до тех пор, пока ты не выйдешь замуж. Тогда я буду знать, что ты в безопасности. Но я всё же надеюсь, что… что мне удастся добиться твоего прощения.
– Я тебя прощаю, Мейер. То, что ты сделал – не со зла, не из желания причинить мне боль. Просто так сложилось. Доволен? Теперь уходи!
– Лиза, ты злишься и расстроена. Я понимаю… – он приблизился ещё на шаг, но я вжалась в стену, не желая, чтобы бывший ко мне прикасался, и в то же время желая, чтобы он сделал хоть что-то.
– Ничего ты не понимаешь! Ничего!
– Тогда объясни. Я постараюсь понять, – он всё же подошёл ближе и заглянул мне в глаза. – Мне было очень плохо без тебя, и я теперь не уйду, даже если ты будешь меня прогонять.
– Это наверняка незаконно, – всхлипнула я.
– Наверняка, – согласился он и притянул меня к себе. – Но мне ещё нужно делиться с тобой силой, помнишь?
– Что-то раньше тебя это не особо волновало!
– Раньше я считал, что это должен делать кто-то другой. И ненавидел его за то, что его нет рядом. Злился, что он поставил тебя в такую ситуацию. А ещё злился, что ты предпочла мне того, кто так с тобой поступает. А ещё не догадывался об очень простых вещах, пока меня в них носом не ткнули.
– Наверное, когда всем раздавали мозги, ты стоял в очереди за широкими плечами, – фыркнула я.
– Однозначно, – грустно улыбнулся Мейер, всё ещё глядя мне в лицо. – А ты стояла в очереди за красотой, пока всем раздавали удачу.
– Что? – возмущённо нахмурилась я. – Это с чего ты взял?
– С того, что ты не очень везучая, ненаглядная моя.
Я аж вспыхнула от негодования.
– Я очень даже… ладно, я среднестатистически везучая!
– Неужели? Заразилась вилерадой через кровь, попала в первую за сто с лишним лет аварию на дирижабле, наверняка ещё в какие-то неприятности влипла, пока меня рядом не было. И на Вилерию вряд ли по своей воле попала. Ага, вижу твой взгляд. Значит, так и есть. И это меньше, чем за месяц…
– Ну почему же, в чём-то мне очень даже повезло. Например, за тебя замуж не пошла, есть ещё шансы выбрать умного мужа! – язвительно хмыкнула я.
– Это мы ещё посмотрим. Может, я не очень умный, зато упрямый…
– Ты всерьёз считаешь, что это достоинство?
– Да. Я отстоял три очереди – за шириной плеч, упрямством и умением рисовать. Так что это, как ни крути, мои достоинства.
– Мейер, если ты считаешь, что успешно заговоришь мне зубы, и я упаду в твои объятия, то очень ошибаешься. Я очень на тебя зла. Очень!
– Меня бы сильнее напугало, если бы ты остыла. Пока ты злишься, у меня всё ещё есть шанс. Так мама сказала.
– Лучше даже не приплетай её! – сердито процедила я.
– Хорошо. Не буду. Могу предполагать, почему ты на неё злишься. Думаю, что она в выражениях не стеснялась, когда выяснилось, что ты заболела вилерадой. Прости.
Мейер перехватил мои запястья и прижал их к своей груди. По телу заструилась его сила, такая приятная и неожиданно нужная. Глаза сами собой закрылись, а в ушах зашумело, но не противно, а убаюкивающе.
Соберись, Елизавета Петровна, ты женщина, а не масло. Рано таять! Пришёл он извиняться, даже подарочка вшивого не принёс. Ваендис ничем не провинилась и то конфеты дарила. А Мейер что? «Я пришёл к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало». А к нам кто с приветом придёт, тот от него и погибнет!
– Давай купим тебе почтовую шкатулку и зарегистрируем на почте. Оставим там твою карточку, и дальше все письма ты уже будешь сама получать, – тихо предложил Мейер.
– У меня нет сил, чтобы заряжать артефакты. Я вообще не чувствую никакой силы, – также тихо ответила я.
– Даже сейчас?
– Нет, сейчас чувствую, но это твоя…
– Это пока. А чуть позже появится и своя, – он бережно сжал мои ладони. – Мне нужно было сразу догадаться. Ещё тогда, когда ты с такой лёгкостью мою силу приняла. Если бы ты не улетела, всё бы иначе сложилось, честное слово. А насчёт артефакта не переживай, я его заряжу.
– Хорошо. Давай сходим и купим шкатулку, – после недолгого раздумья согласилась я. – Но сразу скажу, что за неё я не буду ничем тебе обязана. Ровным счётом ничем.
– Ты и не обязана, – уголками губ улыбнулся он. – Но мне будет приятно, если ты примешь подарок.
Нет, вы посмотрите, какая покладистость! Зла не хватает!
– Очень странное поведение для человека, на которого девушка подала в суд.
– Когда-нибудь этот суд станет очень забавной историей, которую мы расскажем детям.
– Вот ты нахал, Мейер!
– Это характерно для тех, кто не очень умён, – серьёзно ответил он, а я честно хотела и дальше фыркать и злиться, но губы всё равно дрогнули.
– Ладно, пойдём. У меня есть один замечательный знакомый артефактор, который выручил меня из неприятностей. Он прекрасный наездник, говорит на разных языках, музицирует, а ещё и поёт. Идём, я вас представлю, чтобы ты знал, как выглядят мужчины, отстоявшие очередь за умом.
Гордо вздёрнув нос, забрала из рук Мейера свои ладони и немного его отпихнула, чтоб не нависал. Приоткрыла