Ладно, Елизавета Петровна, пойдём мелкими шажочками. Душ, еда, потом по обстоятельствам.
Тёплые струи воды смыли с меня последствия катастрофы, но чем больше я думала о сложившейся ситуации, тем сильнее терялась. Чтобы убедить Мейера в его неправоте, нужны железобетонные аргументы. А где их взять? Явно не в Листаматуре, если Кларас сказал, что никаких книг о передаче вилерады через кровь он не нашёл. Значит, нужно двигаться в направлении Файмарга или Дарборга, крупных городов, их университетов и библиотек. «Свободный город» всё ещё звучал привлекательнее, хоть он и далеко. Хорошо бы поговорить с Кларасом и спросить, планируют ли они продолжить путешествие.
В этот момент дирижабль качнуло, и я испуганно замерла с полотенцем в руках.
Если бы меня не внесли сюда в бессознательном состоянии, сама я точно ни за что на борт не поднялась бы. Но сейчас деваться уже некуда. Можно было бы остаться в городе зелёных, Граенгатте, но, судя по карте, он небольшой, а значит, ответов там я тоже не найду. Завернулась в полотенце, потому что надевать грязные лохмотья, в которые превратилась пижама, желания не было никакого, и вышла из душа в маленькую каюту, где обильный завтрак уже ждал на столе.
– Капитан сказал, что всем пострадавшим положена денежная компенсация, – Мейер пододвинул маленький столик к кровати и сел.
Я устроилась рядом и в первую очередь взялась за бутыль с соком и стакан. Жажда мучила сильнее, чем голод.
– Перевозками занимается какой-то конкретный клан? – задала я нарочно нейтральный вопрос.
– Нет. Вернее… сложно сказать. Формально нет. Это большая компания с представительствами практически в каждом крупном городе. Туда часто идут работать те, кто по каким-то причинам был изгнан или ушёл из своего клана, – пояснил Мейер, ставя передо мной тарелку с горячим омлетом. – Иногда они ведут себя, как клан, иногда нарочно подчёркивают, что это не так. У компании нет своих земель, и в то же время у неё есть свой кусок в каждом городе. По соглашению между кланами аэровокзалы и земля под ними принадлежат «Воздушному пути», так называется эта компания. И получается, что в совокупности «воздушники» довольно влиятельны.
– Спасибо за завтрак. И за объяснения.
Еда оказалась безумно вкусной. Голод – лучшая приправа, и сейчас омлет чудился манной небесной, а сок – амброзией.
– Много людей погибло в момент крушения?
– Пока никакие данные не обнародовали, да и поиски продолжаются – там, на месте аварии, осталась группа добровольцев-спасателей с нашего дирижабля, они ещё надеются найти выживших. А так – вместимость дирижабля обычно около ста пятидесяти человек, включая экипаж.
– И сколько выжило?
– Двадцать четыре человека, включая тебя. Повезло, что ваша каюта находилась в хвосте. Почти все выжившие летели именно там. Вообще, ты невероятно везучая, Лиза. Пережила в одиночку вилераду и крушение пассажирского дирижабля, первое за последние сто двадцать четыре года.
Я поперхнулась, и амброзия чуть не пошла носом.
– «Везучая»? – неверяще переспросила я.
– Да. Как ещё назвать то, что ты пережила сразу два таких события?
– Например, как то, что мне не повезло. Не повезло переживать вилераду в одиночку и не повезло оказаться на дирижабле, что разбился в горах.
Бывший жених отреагировал чересчур остро: подобрался, как для броска, и посмотрел исподлобья. Эх, нужно было и дальше сидеть на слоне и притворяться, что в комнате его нет!
– Никто не виноват, что твой любовник оставил тебя одну, – Мейер сначала сжал вилку в кулаке, а потом положил её на тарелку и отодвинул от себя. – И никто не виноват, что ты решила с ним сбежать.
– Не было никакого любовника, Мейер, – устало откликнулась я. – И даже на дирижабль я попала случайно.
– Случайно сбежала из дома, пока все спали, случайно не оставила даже записки и случайно оказалась у входа в отправляющийся в Файмарг аэростат? – хмыкнул Мейер. – Согласен, твоя жизнь полна невероятных случайностей. Возможно, и вилераду ты подхватила случайно. Ветром надуло, – сердито закончил он.
– Отчего же ветром? – вскинула я подбородок. – Я придерживаюсь версии, что это ты меня заразил.
От этого заявления у Мейера даже дыхание перехватило. Он вскочил, задев столик, и посуда тревожно звякнула, а из его чашки выплеснулся на поднос травяной чай.
– Поражаюсь, как тебе хватает наглости такое говорить, – выдохнул он, широко распахнув глаза. – Но аплодирую стоя. Ты великолепна в умении заставить меня сомневаться во всём. Не удивлюсь, если тебя специально этому обучали.
– Мейер, пожалуйста, сядь и давай поговорим спокойно. Кларас сказал…
– Мне не интересно, о чём ты общалась с Кларасом всё это время. Судя по его поведению, ему ты уже успела пустить тумана в глаза, как и мне, – прорычал Мейер, и я поняла свою ошибку.
Я зря попыталась сослаться на Клараса. Если предположить, что Мейер действительно меня любит (а с чего бы ему иначе срываться с места и лететь следом за мной?), то он сходит с ума от ревности и обиды. В его картине мира я – гнусная изменница, манипуляторша и демон в юбке. И ему действительно больно. Внутри всё сжалось от сочувствия и обиды на несправедливость.
– Мейер, пожалуйста, успокойся, – мягко попросила я. – Я очень благодарна тебе за спасение. Между мной и Кларасом ничего нет. Совсем ничего. Но я понимаю, что на слово ты мне не поверишь. Пожалуйста, не злись. Давай поговорим спокойно.
– Не хочу разговаривать! Мне кажется, что ты способна всё на свете вывернуть наизнанку и представить так, будто это все вокруг виноваты, но не ты. Я ни разу не встречал настолько коварного человека, Лисса. Или Лиза. Извини, я совсем запутался в твоих именах!
Я поднялась на ноги и встала перед вилерианцем, заглядывая ему в глаза.
– Мейер, я тебя понимаю. На твоём месте я бы чувствовала себя точно так же. Проще представить меня абсолютным злом, чем поверить, что всё это стечение очень маловероятных обстоятельств. И самое страшное, что я связана такими клятвами, что даже ничего не могу тебе открыть. Но поверь, я не лгу. Пожалуйста, просто выслушай. И попытайся поверить. Иногда наше сердце гораздо мудрее разума. Ты же хочешь мне верить…
– Это и пугает больше всего, –