Попыталась сосредоточиться для нового заклинания. Но перед глазами стояла кровавая пелена, мысли плыли, пальцы дрожали.
«Соберись! Не умирать, пока не отомстишь своему убийце!» – со злостью приказала сама себе. И, стиснув зубы, создала слабенький пульсар, и шарахнула им по вытяжному механизму.
То ли удар на этот раз был изнутри, то ли мне просто повезло и винты чуть хуже закрепили, но, так или иначе, вся эта бандурина просто рухнула вниз. А следом за ней из шахты выползла и я.
Упала на холодный камень пола, чувствуя щекой все неровные выступы кладки, и сознание начало меркнуть. Сквозь серое марево увидела, как входную дверь выносит заклинанием и створка разлетается щепой.
«Зря выбиралась. Убийца и здесь нашел!» – успела промелькнуть мысль, а потом я увидела знакомый силуэт. Ричард. И провалилась в забытье, сквозь которое доносились лишь отдельные звуки: топот ног, чей-то крик, приказ: «В лазарет! Срочно! Стазис!» – и родной до дрожи в кончиках пальцев шепот: «Любимая, потерпи…».
«Надо было потерять сознание, чтобы один упорный дракон признался…» – это была последняя связная мысль, после которой наступило забытье.
Глава 16
Сначала вернулись ощущения. То, как кожи касается прохлада. Стягивающие руку бинты. Тяжесть теплого колючего одеяла. А главное – запах. Знакомый. Рождавший не самые приятные воспоминания. Который ни с чем не спутаешь. Лечебница.
Я не спешила открывать глаза. Мысли в голове ползли улитками. Вялыми, разморенными летним зноем… Меня пытались убить. Снова.
Не наемники, прокравшиеся в академию по душу принца. Не опекун. Тогда кто же? Эльфы решили отомстить по-дивному? Кто-то из девиц, решивших занять место подле принца, расчищал себе так путь? Или я настолько не понравилась матери Ричарда, что та решила действовать по принципу: нет девицы – нет проблемы? А подаренное платье – жест не для меня, а для сына, чтобы показать мнимое расположение?
Догадки начали роиться, зудеть под черепной коробкой, бесить. И, чтобы сбежать от них, я открыла глаза, и первое, что увидела, – лунный свет, струившийся сквозь распахнутое окно. Легкий ветерок играл с занавесками, которые то укрывали песценота, лежавшего на подоконнике, то вновь взмывали к потолку.
Малыш относился к этому флегматично. Но ровно до того момента, когда увидел, что я очнулась.
Едва это произошло, зверек издал победный клич:
– У-ру-ру! – и сиганул ко мне на край постели.
А затем подбежал к лицу и недовольно в него зафыркал, словно говоря: «Бессовестная! Обещала мне утром вернуться! И где ты и твои обещания? Правильно, в лазарете! Спасибо, что не на погосте!» – вот натурально это все и высказал одними у-ру-ру.
Я же, чувствуя себя виноватой, постаралась сесть, чтобы одна возмущенная мохнатая морда не тыкалась мне в лицо. Поэтому приподнялась над подушкой, отвернулась от этого мелкого пушистого изверга, который умел, оказывается, отлично полоскать не только воду в тазу, но и мозги, а после посмотрела в другую сторону. И тут же ощутила тепло, которое начало разливаться в груди.
А все потому, что я увидела Ричарда, почти слившегося с ночными тенями. Он сидел, прислонившись спиной к стене, на низеньком табурете, который вот-вот был готов развалиться, и смотрел на меня. Неотрывно. Сжигая. Возрождая. Любя.
Этот взгляд был пронзительнее самого громкого крика. Острее самого отточенного клинка. Проникновеннее пули. У меня вдруг пересохло горло.
– Ты очнулась, – произнес Ричард тихо, как будто боялся нарушить хрупкий момент. Его голос был глубоким и чуть хриплым. Он обволакивал меня и придавал сил.
Попыталась улыбнуться, но вместо этого почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Ведь этого мгновения могло не быть. И меня тоже.
Но теперь я здесь, в лазарете, и мой дракон рядом…
Слезы так и не пролились. А вот слова…
– Как… – начала я и не узнала собственный голос: так надсадно он прозвучал.
Ричард единым слитным движением поднялся с табурета, и тот упал на пол кучей мелких деревяшек.
И я, глядя на них, спросила вовсе не о том, что подобало бы данной сцене. Вместо банального «как я здесь оказалась?» или возвышенного «Я думала, что больше тебя не увижу» выдохнула:
– Как ты умудрился на нем сидеть?
Дракон скептически глянул на обломки и выдохнул:
– Извини, это все, что я сумел украсть в коридоре…
– Принц – и украсть? – фыркнув, произнесла я.
– А что еще остается делать, если проникаешь в лазарет тайно?.. – иронично протянул дракон и пояснил: – Для леди Дэнвер все посетители лечебницы, если они здоровы, равны: она не пускает их после отбоя к пациентам абсолютно одинаково, невзирая на расу, титул и размер взятки. Так что пришлось забраться к тебе через окно и умыкнуть из коридора единственное, что там стояло…
– В окно? – изумилась я.
Образ принца, взламывающего оконную створку снаружи, потеснил картину высочества, умыкающего из коридора колченогую табуретку.
– Угу. Пришлось даже консультироваться с Риком ради такого дела. У него-то опыт в подобном большой. А у меня первый… – нехотя признался Ричард. Я же сделала вид, что мученическое выражение «Женщина, я признался тебе в самом постыдном, что тебе еще нужно?» мне просто привиделось. И вдруг дракон добавил: – У меня с тобой, Одри, многое впервые.
«Да, мусорную кучу он мне долго не забудет», – подумалось вдруг. Но Ричард имел в виду не ее, оказывается.
– Например, этой ночью я впервые забрался к своей девушке через окно. А еще сегодня я впервые так сильно боялся потерять кого-то… До безумия. Одри. Я едва с ума не сошел, когда получил сигнал об активации родового перстня.
– Так вот как тебе удалось так быстро найти меня в лаборатории, – поняла я.
Ричард на это ничего не ответил. Вместо этого он встал перед моей лекарской койкой на одно колено, взял мою руку, посмотрел в глаза, уверено, словно тот, кто все решил и готов это произнести вслух, понимая последствия и, возможно, апокалипсисы, произнес:
– Одри Хайрис. Я не хочу потерять тебя. Никогда. Позволь мне взять тебя под свою защиту, под свое крыло. Но чтобы у меня было больше прав тебя оберегать… Согласна ли ты стать моей невестой?
Я сглотнула. Медленно-медленно выдохнула. И, проглотив ком в горле, произнесла:
– Если это нужно для твоего плана…
«…то не нужно давать мне ложных надежд», – сказать не успела.
– Это нужно для меня, – посмотрев на меня снизу вверх, выдохнул Ричард. – Будь со мной, Одри Хайрис. Я могу предложить тебе лишь свое сердце. Ни тихой уединенной жизни, ни радушных родственников, которые соберутся за семейным столом в праздник излома зимы, ни маленького уютного домика где-нибудь в сдобном квартале, ни размеренных дней… Ничего этого я не смогу тебе дать. Зато с лихвой – опасностей, интриг, политики и долга. Я пойму, если ты, взвесив все, откажешься…
Дракон замолчал, не договорив, а я вдруг осознала, что…
– Ричард, ты делаешь мне предложение или пытаешься отговорить? – выпалила я.
– Я пытаюсь быть с тобой честным. До самого конца честным. Абсолютно.
Кажется, в этот момент время застыло. И его громадная, беспросветная пропасть замерла передо мной так близко, что еще немного – и я сорвусь в эту бездну.
Да, быть рядом с наследником трона, а потом и правителем – не сказка, а тяжкий труд. Это я понимала как никто, работая рядом с отцом. Да, папа не был императором. Но империю, однако, имел. Свою, торговую. Управление ею съедало все его время, силы… Не будет ли так же и сейчас? С Ричардом. Готова ли я к такой жизни?
Прислушалась к себе и поняла… Да! Ради того, кого люблю, – готова. Вынести все. Даже корону.
– Будь таким абсолютно честным со мной всю нашу жизнь… – выдохнула я, сама до конца не веря в то, что говорю.
Ричард на миг замер, осознавая услышанное, и враз севшим голосом произнес:
– Это значит «да»?
– Да, – тихим эхом отозвалась я.
– Одри, ты сделала