«Ты ошиблась, — так и хочется сказать няне. — Он не собирается бороться за меня. Он лишь отец… биологический родственник, у которого есть своя жизнь и своя женщина… не я».
— Мы не станем никого ждать. Летим. — На душе почему-то паршиво. Я будто вновь в той пыльной каморке возле концертного зала, где Лео сказал, что ни за что не разведется.
— А Павел? — Марина робко трогает за локоть.
— Паше я потом объясню. Он обязательно поймет. — Горько улыбаюсь. — У нас все будет в порядке.
Глава 24. Родители
Ева
За последние пять лет я дважды летала на вертолетах, но на вертолете МЧС лечу впервые. Здесь не так удобно, как в компактных частных «птичках». Шум винтов намного громче. Скорость и высота — больше.
При взлете я до крови закусываю губу, чтобы не закричать от страха. А уже на высоте — мертвой хваткой цепляюсь за железный поручень.
Не знаю, как бы наш маленький женский коллектив справился с таким приключением, но благодаря Рауде минуты полета пролетают почти незаметно.
Пристегнув меня и няню, он садится рядом с каталкой Вики. И половину полета показывает ей всякие странные штуковины, которые есть в арсенале спасателей.
— Всего пару раз со мной покатался, а запомнил, — ухмыльнувшись, орет сидящий рядом с нами главный спасатель. Старовойтов — как вышито на его жилете.
— Ты все это на мне применял. Оба раза, — поясняет Рауде.
— Все? — Я от удивления открываю рот.
Здесь слишком много устройств для фиксации конечностей при переломах и хитрые жгуты для остановки кровотечения. Немного не те игрушки, с которыми любят играть большие мальчики в шоу-бизнесе, а уж тем более — продюсеры и композиторы.
— Вон те накладки для ушей не использовали. — Старовойтов показывает на круглые, похожие на наушники, диски.
— Его по частям собирали? — ошарашено спрашиваю я у спасателя.
На Лео почему-то сейчас даже смотреть не могу.
— Ага. Вначале возвращали с того света, а потом собирали. Интересные были случаи!
— Не слышала о таком. — В просторном салоне вертолета мне становится тесно. А воображение тут же начинает рисовать кровавые сцены с Лео в главной роли.
— А он тогда еще не был известным! — на ухо мне кричит Старовойтов. — Только начинал.
Будто спасатель рассказал что-то лишнее, Рауде недовольно качает головой.
— Завязывай со своими историями, — жестко командует он. — Все это было давно. И не осталось никаких последствий.
— Я бы так не сказал, — темнит Старовойтов. Но на этот раз Лео не отвечает.
Словно способен без градусника определить у ребенка температуру, он прикасается губами ко лбу дочки и зовет доктора.
Оставшуюся часть полета вместо Рауде нас «развлекает» врач. Он еще раз осматривает Вику. Поит ее каким-то специальным раствором. И дает леденец, после которого моя девочка больше не жалуется на боль в горле.
Все это немного успокаивает. Однако выдыхаю я лишь после посадки. Как обещал Лео, мы приземляемся на площадку большой частной клиники, и Вику сразу же забирает бригада врачей.
Боясь потерять дочку из виду, я бегу за ними, так и не поблагодарив спасателей. О том, что не сказала «спасибо» и Лео, вспоминаю уже в палате, где дочке делают новый осмотр.
— Пошли, — тянет меня на руку неизвестно откуда взявшийся Рауде. — Они умеют обращаться с детьми. А тебе нужно кофе.
До этих слов я и сама не понимала, насколько вымоталась за это утро. А теперь накрывает как пыльным мешком.
— Только если его можно раздобыть где-то недалеко. — Шлю воздушный поцелуй своей зевающей малышке и, заглушив совесть, оставляю ее на няню.
— Капучино не было. Здесь эспрессо. — Сразу за дверью палаты Лео забирает дымящийся стаканчик из рук симпатичной медсестры и передает его мне.
— Капучино мне не поможет. — Делаю глоток и блаженно жмурюсь.
— Ты сегодня вообще что-нибудь пила, ела?
Лео с интересом наблюдает за мной. Хмурится.
— Пара капель дождевой воды считается? У нас в комнате окно резко распахнулось.
Стараясь не застонать от удовольствия, я опускаюсь в удобное мягкое кресло. Пожалуй, уже ради такого комфорта и этого кофе можно было целый час дрожать от страха в вертолете.
— Я все же поговорю с Яромским. Небольшой ликбез ему не повредит. — Лео нервно перекладывает телефон из одного кармана ветровки в другой.
— Паша делал, что мог. Ни вчера днем, ни ночью не было и намека на болезнь. Мы ехали отдыхать.
— Тогда в следующей раз, если решит увезти вас, пусть учится предвидеть любой форс-мажор.
Рауде так сильно стискивает зубы, что на скулах выступают желваки.
— Я сама больше не повезу Вику в такую глушь, — стараюсь говорить миролюбиво. Сегодня я не могу злиться на этого сложного мужчину. Не после того, как он спас нашу девочку.
— Ты сказала ей, что я отец. — Лео смотрит исподлобья. На суровом лице трещиной ползет улыбка.
— Считай, что ты победил.
Еще день назад я и представить не могла, что скажу такое. А сейчас… на душе становится легче.
— Я буду победителем, когда заберу вас обеих себе. Но пока нужно избавиться от Каткова.
— Гриша не звонил мне уже два дня.
Я умышленно игнорирую первое предложение Лео. Он уже сообщил, что не разведется. А я слишком большая девочка, чтобы соглашаться на прежнюю роль любовницы.
— Леванский и Шустов не должны были рассказать ему правду. Скорее всего, Катков уверен, что у него все удалось.
— Что он продал меня?
— Да. И сейчас на волне успеха может подстроить еще какую-нибудь подлость.
— А если разыграть его? Только на этот раз позвать на помощь полицию.
— Хочешь рискнуть собой? В третий раз?
Лео качает головой, а я делаю новый жадный глоток.
Он не забыл! Помнит, как несколько лет назад спас меня в похожей ситуации. Подоспел буквально за мгновение до того, как стало бы поздно.
Жуткая история. А ведь тогда мы даже не были любовниками. Я училась в его продюсерском центре, готовилась стать звездой. Молодая неизвестная певичка, с которой захотел развлечься маститый басист.
Никто бы не поверил, заяви я об изнасиловании. Скорее всего, любая огласка поставила бы точку на карьере и вернула бы в Тюмень. Но Лео…
Он справился сам. Вытянул меня из того дома, разобрался с басистом и подчистил в новостях любые намеки на связь с тем уродом.
— Не хочу, чтобы тебе снова пришлось рисковать собой и нарушать закон, — отвечаю ему после паузы.
— Я