Черный Феникс Чернобыля - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт. Страница 32

сопрячь со степенями этого мистического обряда, выстраивавшегося на принципах египетской арканологии, однажды отказавшись от жанра бульварного романа. И хотя основоположник интегрального традиционализма, а позднее каирский шейх Рене Генон и считал оный обряд «контринициатическим» и опасным, тем не менее, в нем обнаруживается много общего с обрядовостью и духовностью суфийских орденов. Да и ислам, исповедуемый семейством Гомелесов в «Рукописи, найденной в Сарагосе», отнюдь не ортодоксального суннитского толка, а посвятительная эзотерическая религия шиитской направленности, у истоков которой стояла тайная исмаилитская Каирская ложа X века, с доктриной которой отдельные исследователи связывают и возникновение в начале XVII столетия братства Розы и Креста. Ну а учитывая то, что все главные герои романа Потоцкого являются кровными родственниками по арабско-гранадскому семейству Гомелесов, связанному с приверженцами Каирской ложи, то и получается, что истинное мистическое знание, в данном случае исмаилитский гнозис, может распространяться лишь в кругу кровных родственников, близких и дальних, поскольку сокровенная тайна любой авраамической религии есть тайна граната – крови, божественной ли, человеческой ли. Таков вывод самого автора романа «Рукопись, найденная в Сарагосе» Яна Потоцкого, воспринятый мной, потомком розенкрейцера Старой системы из Касселя Иоганна Даниэля фон Шмерфельда (1742–1815).

13-й аркан Таро. Смерть. Всадник с черной розой. Колода Райдера – Уэйта

Описав круг своеобразной эзотерической религии, основанной на гностицизме и связующей Гомелесов по памяти крови, «Рукопись, найденная в Сарагосе» обрывается как бы ничем, и каждый смог бы ее завершить в своем вкусе и искусности, когда бы не памятование о зеркале, в коем Макропрозоп отразился в Микропрозопе, и являющемся целью и главным лейтмотивом коврового плетения сюжетов этого завершенного всего на две трети авангардного для своего времени произведения. И почти двести лет спустя его продолжение и окончание предложил в своем кинофильме «Луис Бунюэль и стол царя Соломона» (2001 год) выдающийся испанский режиссер современности Карлос Атарес Саура (1932–2023), младший брат известного и противоречивого испанского художника, графика и иллюстратора «Дон Кихота» Мигеля Сервантеса Антонио Сауры (1930–1998). Теперь, исходя из синопсиса фильма, стол царя Соломона пытаются найти в Толедо три молодых атеиста-интеллектуала: художник Сальвадор Дали (1904–1989), режиссер Луис Бунюэль (1900–1983) и поэт Федерико Гарсия Лорка (1898–1936). Линейного времени в фильме не существует: вернее, временные окружности могут пересекаться друг с другом – так герои из 1932 года все вместе попадают в 1970-е, когда в Толедо приезжал Луис Бунюэль и даже в начало 2000-х, и мы видим, как герои из 1932 года находятся посреди группы современных и охочих до музеев китайских туристов: здесь новаторская находка режиссера в устранении грани между киносъемкой и реальной жизнью. Иными словами, кинокартина говорит о взаимопроникновении исторических пространств и вселенных, к чему, казалось бы, уже подошел в «Рукописи, найденной в Сарагосе» Ян Потоцкий, но по какой-то причине оставил свое сочинение незавершенным.

По Карлосу Атаресу Сауре, смешение времен в отдельно взятом месте Толедо есть последствие магнетизма универсального зеркала стола Соломона, находящегося в катакомбах под этим городом, в раннем средневековье являвшемся столицей вестготов. Теперь после посвятительных испытаний ночного Толедо трое прогрессивных богемных друзей-атеистов решаются спуститься в подземелье под дворцом архиепископов у кафедрального собора Святой Марии, и присутствующие здесь представители трех авраамических религий – главный раввин, мосарабский архиепископ Авилио Авенданьо и муфтий Толедо – приказывают намертво замуровать за ними дверь. Впрочем, молодые друзья, хоть и свободные художники, но по праву своего происхождения и в меру наследственности опять же зеркально отображают те же самые религии: Сальвадор Дали иудаизм, поскольку его предки мараны и «новые христиане», Луис Бунюэль католическое христианство, ибо в нем текла кровь арагонских «старых христиан», Федерико Гарсиа Лорка магометанство, так как в его роду были другие «новые христиане» – крещеные мавры из Гранады. И снова у нас налицо живая печать Соломона, когда на вершине треугольника, обращенного вверх, стоит архиепископ Авилио Авенданьо, а на вершине треугольника, смотрящего вниз, оказывается Луис Бунюэль, о котором его американский коллега, режиссер, киносценарист и актер Джордж Орсон Уэллс выразился следующим образом: «Он глубоко верующий христианин, ненавидящий Бога, как это может делать только христианин, и, конечно, он – настоящий испанец. Я считаю его самым верующим режиссером в истории кино» (см. Baxter, J. Bunuel. – New-York: Carroll & Graf, 1999, p. 2). Очевидно поэтому (что вверху – то и внизу) в посвятительных испытаниях и в соревновании с друзьями первенство завоевывает Луис Бунюэль: ему одному под силу выдержать ослепительный свет седого металла поверхности стола Соломона, тогда как оба других, Федерико Гарсиа Лорка и Сальвадор Дали, вынуждены умереть – один реально, будучи расстрелянным фалангистами в 1936 году, а другой символически, все больше и больше с годами утрачивая человеческий облик и развращаясь от пагубных пристрастий.

Печать царя Соломона на средневековой морокканской монете

Победа здесь Бунюэля, разумеется, закономерна, ведь несмотря на свой атеизм, а иногда и деспотизм в быту, он вел поистине аскетический христианский образ жизни, самоотверженно трудясь, и спал на дощаных панелях, положенных поверх кроватей. Его атеизм сродни богоборчеству патриарха Иакова, когда сражавшийся с ангелом получил впоследствии все. Кроме того, присутствие в посвятительных толедских приключениях трех друзей вечного жида Агасфера откровенно свидетельствует в пользу того, что режиссер Карлос Атарес Саура, снимая свой фильм, прибегал к тексту «Рукописи, найденной в Сарагосе», поскольку трактовка этого легендарного персонажа, пришедшего из христианских апокрифов, в обоих произведениях очень схожая.

Что касается истории стола премудрого царя Соломона или Экклезиаста, то ее известные вехи нижеследующие.

Изначально стоит особо отметить, что речь идет о шульхан лехем ха-паним – знаменитом столе из Иерусалимского Храма, на котором помещались 12 «хлебов предложения». Стол был сделан из дерева шитим (акации пустыни Негев) и покрыт листовым золотом, а на своей гладкой поверхности электрумом, наилучшим в древности отражательным сплавом, безупречная полировка которого и создавала прекрасные зеркальные качества. Размеры стола: полтора локтя (78 см) в высоту, а столешницы – 2x1 локтя (приблизительно 105x52 см), по углам которой крепились золотые кольца: в них вставляли позолоченные шесты, когда левитам требовалось перенести стол с места на место. Над поверхностью Стола возвышались пять полок для хлебов предложения. Все это поддерживали 365 золотых опор, соединенных с продольной стороной Стола, поднимавшихся от подножия Стола до верха полок и крепившихся в пяти местах над поверхностью Стола. Каждая трубчатая решетка между рядами хлебов поддерживалась шестью выступами (а верхняя полка – четырьмя выступами). Полки представляли собой решетки из половинок полых золотых трубок, рассеченных продольно. В каждом ряду имелось по