Она подошла со спины и через плечо Сюна разглядела на его фонаре аккуратно выведенные слова: «В танце над бездной увидимся вновь».
— Аликс? — спросила она.
Сюн вздрогнул, но, когда увидел Лань, расслабился. Она кивала на строки.
— Да. А что у тебя?
Сюн взглянул на её фонарь и с удивлением обнаружил пустоту.
— Э-э, я так и не придумала, что нарисовать. И что загадывать тоже не придумала, — Лань виновато почесала затылок. — Может, ты подскажешь что-нибудь?
— Но ведь тогда это будет моё желание, а не твоё.
— А я не против. Точно! — воскликнула Лань. — Я загадаю, чтобы сбылось твоё желание. Так ведь больше вероятность?
Сюн посмотрел на неё широко раскрытыми глазами. Он пошевелил губами, словно хотел что-то сказать, но так и не нашёл слов. Лань, не замечая этого, снова наморщила лоб в размышлениях. Она постучала по носу деревянной флейтой, и её взгляд упал на янтарную бусину с застывшим в смоле парашютиком.
Лань тут же улыбнулась и вдохновенно взялась за дело. Сюн молча наблюдал за движениями её кисти и пытался угадать, что она задумала. Когда Лань закончила, то с гордостью показала: на фонаре красовался качающийся на ветру пушистый одуванчик, а от него открывались маленькие парашютики.
— Красиво получилось, — похвалил Сюн.
В этот момент в небо взлетели первые фонари и раздались первые звуки «Призыва ветра». Огоньки, светившие сквозь белые силуэты бумаги, один за другим заполнили поляну, будто сотня маленьких призраков устремилась вверх.
Воздух наполнила волшебная музыка. Звуки духовых и струнных соединялись в спокойной, но яркой гармонии. Они то звучали в унисон, то подчёркивали отдельные фрагменты мелодии. Как разные нити, сплетались в единый узор.
И ветер им вторил. Он подхватывал фонари и качал их как колыбель, унося всё дальше и выше. И вскоре к морю устремилась воздушная дорога золотого света.
Лань и Сюн посмотрели друг на друга и одновременно запустили фонари. А затем достали флейты и заиграли свою мелодию, вкладывая в неё желание — одно на двоих.
Те, кто был рядом, удивлённо обернулись. Ведь они двое играли не обычный «Призыв ветра», а изменённую Сюном версию. Но она так плавно легла на фон основной мелодии и так отвечала их бьющимся в унисон сердцам, что ветер охотно откликнулся. Он поймал их фонари над обрывом и закружил в танце как двух светлячков.
Стих об ожидании встречи и летящие к новой жизни семена.
Глава 8. Невысказанное прощание пройдёт через годы
Вскрик из-за книжного шкафа привлёк всеобщее внимание. Кто-то встал с места и вытянул шею. Другие выглянули из-за угла. Третьи, самые тактичные, сделали вид, что ничего не слышали. А Лань потирала ушибленную макушку и сидела среди разбросанных книг. Когда она поняла, что на неё смотрят, то неловко улыбнулась. Последняя книга тут же хлопнулась с полки ей на голову, довершив картину позора.
— В уставе ведь нет правила о беспорядке в библиотеке? — пробормотала Лань самой себе. — Ох, небо! А ведь есть. Вот же ж!..
Но стоило ей начать собирать упавшие книги, как под руку попалась та самая, и плохое настроение тут же улетучилось.
— Нашла!
— Что нашла?
Нави вышла из-за угла. Несомненно, она была среди тех, кто ранее тактично не обратил внимания на шум… просто потому, что уже хорошо знала Лань.
— Стихи Аликс. Так и знала, что они где-то здесь.
— И всё это, — Нави обвела взглядом горы разбросанных книг и листков, — ты затеяла ради стихов?
— Конечно. А что не так?
— Я думала, ты с таким усердием ищешь мелодию «Как захватить мир» — не меньше.
— А такая есть?
Нави хлопнула себя ладонью по лбу. Спрашивается, кто из них до сих пор ребёнок? Лань удивительным образом сочетала способность угадывать истинное настроение человека по выражению его лица и потрясающую доверчивость ко всему, что ей говорят. Даже если врут напропалую, и это очевидно всем… только не Лань.
Лань тем временем углубилась в чтение, так и рассевшись среди книг на полу. Причём то вычитывала фрагменты из начала, то листала в конец.
— Хм. А к концу книги настроение у стихов помрачнело, — заметила она. — Тут и боль, и разлука, и ожидание встречи довольно безнадёжное.
— Если это стихи Аликс, то неудивительно.
Лань оторвалась от книги и подалась вперёд.
— Ты знаешь её?
— Про неё тут все знают. Только говорят шёпотом.
— А, местные байки! Почему мне никто не рассказал? — обиделась Лань.
— Ну хочешь, расскажу. А то и правда по незнанию чего ляпнешь. Только не здесь.
Они с Нави быстро прибрали беспорядок, вызванный неуклюжестью Лань, и пошли к ней в комнату. К счастью, другие девочки из средней группы где-то наслаждались свободным временем, и их никто не услышит.
— Во-первых, это и правда байки. То есть основные события — правда, а вот детали могли и переврать.
Лань энергично закивала, явно собираясь принять все слова за чистую монету. Нави вздохнула и по-взрослому покачала головой.
— Так. Ну ты в курсе насчёт прошлой вражды Ванлинда и Долины.
— А?
— …Понятно. Тогда сначала.
Долина ветров на несколько веков старше Ванлинда, а потому всегда имела собственные законы и существовала независимо, хотя сейчас формально и является частью княжества.
Одна — древняя и именитая школа заклинателей ветра. Другое — богатое княжество с собственной армией и развитыми ремёслами. Оба пожинали плоды взаимного сотрудничества и сосуществовали мирно. Многие князья и Хранители были близкими друзьями. Даже столицу Ванлинда перенесли в ближайший к Долине город — так тесны были узы.
Но всё изменилось три поколения назад. У Алиены — дочери тогдашнего Хранителя, бабушки нынешнего — был возлюбленный по имени Давен. Он славился как прекрасный музыкант и умелый фехтовальщик и своими талантами заслужил место в страже князя.
У музыканта была младшая сестра, которой он безмерно дорожил. Однажды племянник княгини заметил эту девушку в саду и потянул руки, а получив отказ, жестоко над ней надругался. Когда обо всём узнал Давен, то в ярости наслал на обидчика ветер такой силы, что племяннику оторвало руки, и он умер, истекая кровью.
Княгиня рыдала в гóре. У неё уже долгое время не было собственных детей, только пасынок князя от первой жены. И она любила сына своей сестры материнской любовью. Княгиня потребовала казни музыканта. Её слово против слова простого стража при дворе. Князь поверил своей жене, да и собственными глазами видел, как изувечено тело племянника.
Судьба Давена была предрешена.
Но Алиена не могла с этим смириться. Она