Не сумев отбросить преображенцев атаками пехоты, враг сфокусировал на его позиции всю мощь своих огневых средств, прежде всего подавляя пулемёты и выбивая офицеров. Вскоре пуля ударила в голову штабс-капитану Чернявскому. Его доставили в тыл на перевязочный пункт. Находясь в бессознательном состоянии, А.С. Чернявский слабеющими губами шептал — не молитву, не имена родных и близких, — в предсмертном жару он бормотал марш родного полка. Через шесть дней он скончался…
Над правым флангом 2-го батальона зловеще нависла высота 119. На ней заняли позицию австрийские орудия и открыли ураганный огонь, накрывая шрапнелью и гранатами весь гребень, ведущий к высоте 106. С фронта затрещали австрийские пулемёты, поливая лейб-гвардейцев свинцом.
Шрапнель ударила в голову подпоручику Верёвкину, но после перевязки он не покинул позицию. Вскоре в пулемётном взводе оказались выбиты все наводчики. В строю остались лишь подпрапорщик Крайнов и дальномерщик, которого вскоре срезала австрийская пуля. Его пулемёт замолк. Увидев, что все огневые точки преображенцев подавлены, подняла голову австрийская пехота. На густые залпы лейб-гвардейцы огрызались редкими ружейными выстрелами. Вблизи от замолкшего пулемёта, с залитым кровью лицом и набухшей повязкой на голове лежал подпоручик Верёвкин. Он сам схватился за гашетки «максима» и открыл огонь, прижимая врага к земле. Вскоре его вынесли в тыл, раненного в голову и в ногу. На перевязочном пункте, весело и нервно смеясь, он с восторгом рассказывал о подвигах своих солдат.
Последними поднялись на позицию 2-я полурота 6-й и полурота 8-й роты. Подтягивая на гребень резерв 5-й роты, пал, сражённый пулей в голову, фельдфебель роты подпрапорщик Иваненко. Младший офицер той же роты подпоручик Вестман{23} получил ранение. Ранены младшие офицеры 7-й роты подпоручик фон Кубе{24} и прапорщик Трусов{25}.
С высоты 119 бухнули вражеские орудия. Они по-прежнему безнаказанно простреливали гранатами и шрапнелью весь гребень, по которому проходил рубеж обороны 2-го батальона. Часть позиции пересекала Владиславов, разделив деревню на две неравные части. Большая часть находилась в руках преображенцев. Она полыхала одним огромным костром.
Чтобы сообщить о критическом положении 2-го батальона, полковник Казакевич послал в штаб полка донесение со своим ординарцем подпоручиком Гессе 1-м{26}. Пробираясь в тыл, он пал, сражённый шрапнелью.
2-й батальон из шестнадцати офицеров потерял восьмерых. Не лучше обстояли дела и в 1-м батальоне преображенцев. В 3-й и 4-й ротах из шести офицеров осталось двое. А нижних чинов в обеих ротах насчитывалось не более ста штыков. Потери составили около 80 %!
Так в глухом углу империи, на склонах безымянных высот, без артиллерии, без поддержки частей фронта и почти без резервов, в первом же своём бою на Великой войне погибала Старая гвардия…
К полудню для охвата правого фланга поредевших рот двух батальонов преображенцев австрийцы двинули на высоту 119 2-й батальон своего 58-го пехотного полка. Одновременно вражеская пехота нажимала с фронта. Полковник Казакевич понимал, что в сложившейся обстановке в случае решительной атаки австрийцев его преображенцам трудно будет удержаться на гребне. Оценив опасность, он приказал отвести цепь назад к господскому дому, о чём сообщил командиру полка, прося о поддержке. Отход 2-го батальона заставил и 1-й батальон осадить свой правый фланг, при этом продолжая оборонять ключевую высоту 106. Получив донесение о ходе сражения и о чувствительных потерях передовых частей, полковник граф Игнатьев решил, что настало время ввести в дело 4-й батальон.
В это время левее преображенцев, от опушки леса у колонии Хойны через окопы 6-го гренадерского Таврического полка наступали семёновцы. Справа в первой линии шёл 2-й, а слева 4-й батальоны, во второй линии остались 1-й и 3-й. В деревне Жабья Воля для прикрытия обоза находилась 7-я рота. Младшим офицером в ней служил подпоручик Тухачевский — в будущем один из первых пяти маршалов Советского Союза. Двое суток 7-я рота охраняла обоз и не принимала непосредственное участие в боевых действиях полка.
Около десяти часов батальоны первой линии по пологому скату спустились в широкую и местами заболоченную долину реки Гелчев и повели наступление на высоты кряжа её правого берега. Впереди перед лесным массивом отчётливо виднелся фольварк Анусин. Движение частей по пересечённой местности затруднялось отсутствием карт даже у командиров рот и батальонов. То и дело ротам приходилось останавливаться, чтобы определить своё местоположение и не потерять связь с соседними частями. К тому же размеры лесов и заболоченных участков, очертания высот правобережного кряжа и других складок местности не соответствовали той единственной карте, которая находилась у генерала фон Эттера{27}. Поэтому ориентиры движения данные офицерам в штабе полка приходилось корректировать на ходу.
Наличие всего одной батареи сводило операцию к лобовой атаке пехоты. С самого начала движения батальоны первой линии попали под мощный шрапнельный огонь вражеских орудий. Однако розовые облачка шрапнелей рвались слишком высоко, и существенных потерь семёновцы не понесли. О работе австрийской артиллерии Н.Н. Головин подмечал: «В бою под Владиславовом также и в боях под Суходолами все воспоминания русских участников обращают внимание на высокие разрывы австрийских шрапнелей, что свидетельствует о большом удалении А.-В. артиллерии от фронта пехотных столкновений.
Это обстоятельство чрезвычайно облегчило боевые действия Петровской бригады в бою у Владиславова. Отсутствие артиллерийской поддержки ее наступления компенсировалось нарушением связи между наступавшей им навстречу А.-В. пехоты со своей артиллерией» (Головин Н.Н. Русская армия в Великой войне. Дни перелома Галицийской битвы. Париж, 1940. С. 76).
Когда батальоны первой линии стали подниматься по склону кряжа на правом берегу реки, то они оказались в сфере ружейного и пулемётного огня австрийцев. Волнами накатывала вражеская пехота. «На фронт Петровской бригады наступала своим левым флангом 2-я австро-венгерская дивизия фельдмаршала-лейтенанта Липощака (X корпус). Дивизия была смешанного состава (поляки, галичане и полк босняков)», — пишет полковник Зайцов 1-й (Зайцов А.А. Семёновцы в 1914 году. Гельсингфорс, 1936).
На высотах у фольварка Анусин завязалось упорное встречное сражение. Восемь орудий приданной лейб-гвардии Семёновскому полку 3-й батареи 1-го дивизиона лейб-гвардии 1-й артиллерийской бригады обосновались к северо-востоку от деревни Владиславов и открыли огонь по вражеской позиции. Рубеж, занятый австрийцами, проходил по опушке леса восточнее деревни Выгновице.
Наиболее горячий бой разыгрался на фронте правофлангового 2-го батальона. Под свинцовым дождём австрийских пулемётов семёновцы залегли. Несколько попыток атаковать неприятеля не увенчались успехом. Особенно тревожное положение образовалось на участке 8-й[17] имени А.В. Суворова роты, которой командовал штабс-капитан Мельницкий 1-й{28}. Тяжёлые ранения получили её младшие офицеры прапорщик Штильберг{29} и подпоручик Пенхержевский 2-й{30} — его рана оказалась смертельной. В