Таким образом, Германия, а также Франция, Нидерланды, Бельгия, а также в меньшей степени Австро-Венгрия и Италия, территории и народы которых потом также стали одними из важных геополитических элементов фашистского блока или, по крайней мере, служили важными составными частями его ресурсной базы, имели в первые десятилетия ХХ века гораздо более развитые по сравнению с нашей страной автомобильную, авиационную, химическую, электротехническую, радиотехническую, тракторную (тракторно-бронетанковую) и другие передовые для того времени виды техники и промышленности.
К сожалению, несмотря на все успехи первых советских пятилеток в индустриализации и технической реконструкции, на достигнутые в эти годы весомые результаты в создании и промышленном освоении новых видов техники и вооружения, а также в масштабном наращивании объемов их производства, наша страна не смогла к началу Великой Отечественной войны еще полностью преодолеть это отставание. Оно проявлялось прежде всего в недостаточном развитии соответствующей инфраструктуры, проигрыше в характеристиках промышленно-технических образцов и качестве продукции, проблемах подготовки научных и технических кадров. Для преодоления этого отставания прежде всего не хватило времени, хотя уровня немецкого качества нашей промышленности не удалось достичь и в последующие годы.
И все-таки в годы Великой Отечественной войны, несмотря на изначальное отставание, потерю значительной части ресурсов и проблемы эвакуации, СССР в целом существенно превзошел Германию по количеству выпущенной боевой техники и вооружения. Однако превосходить промышленность противника по совокупному производству военной техники, вооружения и боеприпасов Советский Союз начал не ранее последнего квартала 1942 года, да и то, по-видимому, лишь в количественном выражении, без учета ее качества, сложности и стоимости. А безусловного существенного превосходства над врагом отечественная промышленность достигла только ближе к концу войны. Этот скачок был достигнут за счет быстрой и радикальной перестройки экономики и научно-технической сферы страны на военный лад, более интенсивного использования имеющихся ресурсов, большей ориентации на низкозатратные технологии, а также специфических особенностей советского социально-экономического строя, характеризующегося беспримерно высоким уровнем управляемости и системности.
И это, кроме всего прочего, лишний раз доказывает, что побеждает в подобных войнах чаще всего тот, кому удается достигнуть технического и экономического превосходства над врагом.
Не имея возможности в этой работе много внимания уделять причинам сложившегося на протяжении столетий научно-технического отставания нашей страны от Германии и Западной Европы в целом, можно только выделить и обозначить наиболее важные и бесспорные обстоятельства объективного и глубинного характера:
1) более выгодное географическое положение стран зарубежной Европы, особенно западной ее части, выражающееся прежде всего в их меньшей военной уязвимости, лучших возможностях для торговли и иного социально-экономического обмена и кооперации, а также большей близости передовых в научно-техническом отношении стран, а значит, и доступности их достижений;
2) более благоприятные природно-климатические условия Европы по сравнению с Россией для жизни населения и ведения хозяйства;
3) лучшая освоенность территории Западной и Центральной Европы; напротив, крайне низкая плотность населения во многих регионах России, более частое перемещение на ней населения и более позднее начало освоения большей части из них.
Правда, А. Гитлер и его учителя и сподвижники считали, что эти успехи немецких научных и технических деятелей обусловлены в первую очередь особыми качествами арийской (германской) расы, к которой они принадлежали. Но вряд ли мы можем с ними в этом согласиться, тем более что наши героические предки как раз в этой войне и доказали, чего стоит их хваленая раса, да еще которая будто бы принципиально отличается от восточнославянской (восточноевропейской) или иных рас.
Примерно то же самое, что касается танков, относится к самолетам и авиации в целом. Несмотря на преобладающие представления о якобы значительном перевесе к началу войны советских ВВС в численности самолетов над вражескими, столь же традиционными являются и высказывания о том, что в начале войны гитлеровская авиация захватила полное господство в воздухе [113]. «В результате господства немецкой авиации любое сопротивление сухопутным войскам Германии на линии соприкосновения подвергалось штурмовым ударам Ju-87 (Ю-87), а выдвижение резервов бомбили Ju-88 (Ю-88), He-111 (Хе-111)», – справедливо указывает в своем исследовании В.В. Белогруд [114]. Об этом свидетельствуют и гораздо большие потери отечественной авиации в этот период, которые не только гораздо превышают потери противника, но и советские потери в последующие годы войны (во всяком случае, в относительном измерении) [115].
Чем же объяснить этот, казалось бы, парадокс? А никакого парадокса, пожалуй, здесь и нет, и все опять-таки достаточно просто: сильнее они были нас в воздухе, причем намного. Чтобы это понять, достаточно, наверное, по достоинству оценить слова генерал-майора авиации И.П. Лебедева, который в ответах на вопросы редакции «Военно-исторического журнала» сказал: «Война застала нашу авиацию в тот момент, когда перевооружение на самолеты, соответствующие по боевым качествам немецким машинам, еще только начиналось. Поэтому советская авиационная техника на первом этапе войны по своим показателям значительно уступала немецкой …» [116]
Но дело не только в этом. Вообще причины немецкого перевеса в мощи боевой авиации были почти те же самые, что и превосходства их сил в танковых войсках. С той прежде всего разницей, что их преимущество в подготовленности и опыте летчиков, численности и мастерстве обслуживающего технического персонала было еще больше, а это, в свою очередь, имело еще большее значение ввиду большей сложности и уязвимости авиационной техники