Бой был скоротечный, но жестокий. Военные спецы под руководством Потапова разгромили атакующие силы противника. Потери со стороны обороняющихся были, в основном, только среди частей, несших дежурство у берегов. В тот день массовое поступление бойцов с минно-взрывными травмами, огнестрельными ранениями, ожогами различной степени тяжести и травматическими ампутациями конечностей наглядно продемонстрировало, что Судницын выбрал действительно нужную специализацию. Теперь же, в условиях мирного времени, практически все хирургическое лечение сводилось на нет. Даже приступы банального аппендицита исчезли, как и некоторые другие заболевания.
Жесткий график диеты и полное отсутствие вредных примесей вынуждает людей держать хорошую форму. Сейчас на территории Арктиды не встретишь ни одного толстого человека и ни одной вредной привычки, являющейся причиной хронических экзогенных интоксикаций. Курение, употребление алкоголя и уж тем более наркотиков тут просто невозможны. В первое время, после прибытия партии беженцев, еще встречались случаи жестких ломок от отсутствия возможности получить очередную дозу того или иного вещества. Но на таких людей просто махнули рукой. Антидотов не было, и единственной врачебной рекомендацией было терпение. Надо было перебороть ломку, раз уж ты оказался таким идиотом, что позволил себе подсесть на отраву.
Сигнал вызова личного коммуникационного устройства отвлек начальника медицинского и научного секторов от изучения основ электрокардиографии.
– Сергей Владимирович, дежурный Яковлев беспокоит. Нужна ваша помощь. Полчаса назад в медицинскую часть доставлен рабочий из обслуживания зоны электрогенераторов. При обследовании выявлена ущемленная пупочная грыжа. Сейчас бреют живот и подают в операционную. Обе хирургические бригады уже заняты на плановых операциях.
– Возраст?
– Пятьдесят восемь.
– В какую операционную подается больной?
– В третью.
– Иду.
Судницын быстрым шагом направлялся в сторону операционного блока.
Пятьдесят восемь лет. Наверняка пупочная грыжа была у этого больного уже не один год. Может быть, десяток лет. Некоторые люди до последнего отмахиваются от рекомендаций своих врачей, если вообще идут к ним по такой пустяковой проблеме. Подумаешь, грыжа! Жить не мешает. Сегодня в зоне электрогенераторов при проведении плановых или экстренных работ этот бедолага, по-видимому, поднял довольно большой по весу груз. Часть кишки, под воздействием увеличения внутрибрюшного давления, проскочила в грыжевое кольцо. Хорошо, что рабочий вовремя обратился, а не стал ждать еще пару дней, надеясь, что само пройдет. В таком случае кишка, находящаяся в весьма ограниченном пространстве и сдавленная со всех сторон, может погибнуть. Разовьется некроз, и, взамен банальной пластики грыжи, придется переходить уже к совершенно другой операции: производить резекцию кишки.
Начальник медицинского и научного секторов открыл дверь санитарного пропускника. Пять минут потребовалось на то, чтобы переодеться в отстерилизованные до белых пятен хлопчатобумажные штаны и куртку операционного костюма. Толкнув дверь, Судницын оказался в предоперационной и, подойдя к раковине, стал мыть руки.
«Только бы вода не закончилась, как в прошлый раз, – пронеслось в голове. – Не успевают следить за уровнем залива».
Позади него через прикрытую дверь операционной было слышно, как подвывающий больной перебирается с каталки на операционный стол, и монотонное бубнение анестезиолога, незамедлительно начавшего что-то спрашивать и разъяснять.
– Здорово, Саныч! – Судницын кивнул последнему. Зайдя в помещение, он подошел к операционной сестре, выставив вперед руки, на которые та накинула стерильный халат, заходя врачу за спину для того, чтобы завязать разлохмаченные тесемки.
– Привет, начальник, – кивнул тот в ответ. – Решил сам порукоблудствовать на старости лет?
– Ага. А то все кабинет, кабинет… – Судницын поправил резину перчаток, надетых на его руки операционной медсестрой.
– Один будешь? – Анестезиолог, плотно прижав маску к лицу больного, смотрел на показатели монитора.
– А кто еще? Остальные все при делах. Если что, вон Анну Павловну на крючки поставлю. – Судницын кивнул в сторону операционной сестры. – У нее стажа больше, чем у нас всех, вместе взятых. Справимся. – Сергей Владимирович посмотрел на Саныча: седой старик трясущимися руками убрал маску и взял в руки ларингоскоп. Раскрыл рот введенного в медицинский сон больного, и в следующую секунду дрожь в руках, словно по взмаху волшебной палочки, исчезла. Ветеран отточенным движением ввел клинок в рот, а затем второй рукой провел в трахею интубационную трубку. Раздул манжету шприцом и подключил рабочего к аппарату искусственной вентиляции легких. Прослушал фонендоскопом, проводится ли воздух во все отделы легких, после чего ворчливо бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Еле затрубил. Анатомия вся сглаженная. Вон, какой коренастый. Шеи почти нет.
– Не ворчи, – усмехнулся Судницын и взял скальпель. – Можно начинать?
– Сереж, – анестезиолог взглянул на начальника медицинского и научного отделов, – заканчивать уже пора.
– Понял. Погнали наших городских.
И двумя движениями скальпеля рассек кожу.
Нужны люди. И чем скорее, тем лучше. Если бы среди пересекших океан беженцев оказался хотя бы один врач, это было бы уже огромным подспорьем. И пусть он существенно не облегчил бы безумный график рабочих смен, но процесс обучения, проводимый на родном для беженцев языке, ускорился бы, как минимум, раза в три. Увы, среди добравшихся до базы не было врачей. Не было даже ни одного фельдшера или медсестры. Там не было военных, полицейских и спасателей, слесарей, инженеров и электриков. Две преподавательницы младших классов, агроном и команда корабля в полном составе – вот все, кто сразу же изъявил желание приносить пользу новому дому и делиться своими знаниями и навыками. Все они мгновенно были командированы к местам несения службы и поставлены на довольствие по двойным пищевым нормам. Остальные две сотни человек оказались представителями невостребованных профессий: трейдеры, блогеры, юристы, менеджеры, маркетологи, телеведущие, страховщики, бизнесмены, модели. Их так необходимым в старом, цивилизованном мире умениям и навыкам в новых условиях применения не нашлось. Всех новоприбывших поставили перед фактом: либо ты включаешь желание перепрофилироваться для получения необходимой в условиях крайнего юга специальности и становишься сотрудником Арктиды, либо сидишь на минимальном продуктовом пайке и попадаешь в медицинский центр только после того, как закончится очередь из заболевших сотрудников. Выживешь ты или нет – отныне никого, кроме тебя, твоя собственная судьба волновать не будет.
Возникшее недовольство, в основном, среди представителей высших слоев общества, было подавлено простым аргументом: в Арктиде есть свои хозяева, и, покуда в доме есть хозяин, все пришедшие сюда являются гостями. А гостей никто не имеет права неволить. И если гостя что-то не устраивает в хозяйском доме, то он может в любую минуту выметаться на мороз и валить на все четыре стороны.
Голод, как известно,