— Нравлюсь? Извини, не могу принять позу пособлазнительнее. Или тебе так больше нравится? Любишь, как и я, пожестче? Так мы родственные души?
Я пропустил ее слова мимо ушей, задумавшись над тем, что будет, если кроме основного «подготовленного» глифа атаки, нанести на Абрамову еще пару других моих глифов? Так-то пентаграмма рассчитана лишь на один глиф, так как душа одна. НО! Это же душа богини! Правда из всех глифов только у глифа деления (он же атаки) количество «пользователей» гарантированно (если верить справке из статуса) позволяет сделать из него мой божественный символ. Но что будет с другими моими глифами, если я их тоже нанесу на душу темной? Станут ли они сильнее? Приобретут ли «окрас» моей силы? Или это может сбить ритуал?
Абрамовой не понравилось мое молчание, и она снова попыталась вывести меня на разговор.
— Ну чего молчишь? Такой недотрога? Стеснительный? Женщины любят напористых мужчин, а не тюфяков. Или ты из этих… — округлила она глаза, приоткрыв рот. — Неужели «главный», — сарказма в голосе на этом слове у Абрамовой было не занимать, — защитник людей любит мальчиков? Какой урон для твоей репутации! Ведь в нашей стране не особо жалуют заднеприводных.
Я все же решился и, подойдя вплотную к Абрамовой, стал выжигать на ее животе свой глиф атаки, внедряя не просто свою силу, но даже тоненькую нить своей сути! Еще и очки Веры вложил для надежности.
— А-А-А-А!!! — дикий крик темной разнесся над разломом, заставив попадать на землю всех, кто был ближе двух сотен метров от нас.
Мне самому было очень больно — попробуйте ножом вырезать себе кусок мяса из тела без наркоза. Примерно то же самое я чувствовал, когда тянул из себя ниточку своей светлой сути. Поэтому близкий дикий крик темной не стал для меня чем-то критичным — мне и без него было хреново. Но слух я на пару секунд все же потерял.
— Ха… ха… ха… — тяжело задышала темная, когда я наконец закончил.
Хоть духи и не дышат, но вот оставшиеся после смерти рефлексы никуда не делись, и привести свое сознание после адской боли в порядок «продышавшись» — один из них.
— Сволочь, — прошептала Абрамова, потеряв все свое безумие. — Заканчивай поскорее.
Сейчас в ней уже не было того напускного спокойствия и все попытки вывести меня из равновесия и хоть как-то улучшить свое положение темная просто отбросила. Неужели это настолько больно? Вот уж чего не ожидал. Или правду говорят, что маньяки больше всего боятся, что боль причинят им и сразу ломаются, когда до этого доходит?
— Извини, придется тебе еще потерпеть, — впервые ответил я ей.
И пока в ее глазах нарастал ужас, и она уже открыла рот, чтобы попытаться меня отговорить, я снова стал наносить глиф. На этот раз на ее правую руку и другой — глиф защиты. Умножение на ноль. Я все же решил, если уж рисковать, то по полной.
— А-А-А!!! — новый крик безумной боли разнесся над разломом.
В этот раз он продолжался меньше, просто потому, что я раньше закончил. Если глиф атаки я наносил на все пространство живота Абрамовой и не пожалел ни своей сути ни очков Веры, то вот «татуировка» (как выглядел нанесенный глиф на теле женщины, разве что белого цвета) на руку была гораздо меньше и потребовала соответственно меньше сил и времени на нанесение.
Не успела темная отдышаться, как я перешел к другой руке, куда стал наносить глиф присваивания — тот, что позволял лишить врага контроля над собственной силой вне своего тела. На правую ногу пошел глиф поиска, на левую — созданный в бою против Абрамовой глиф «ошейника». Когда я наносил последний сил кричать у темной уже не было, а собранная перед пленением цепями нейтральная энергия почти покинула ее тело, впитавшись в начертанные на теле глифы. Взгляд Абрамовой снова стал пустым и безучастным, как в момент, когда я ее «достал» из хранилища Мирового банка.
Закончив, я устало вышел за пределы пентаграммы и дал мысленную команду на «активацию». Ее смысл заключался в том, чтобы ритуал сконцентрировался в сути темной, впитавшись в нее, и лишил остатков собственной воли, а дальше отправил то самое «сообщение» к Душе мира — утянув темную к центру планеты.
В разных ритуалах это происходит по-своему. Как во внешних проявлениях, так и по времени «отклика». Учитывая то, сколько я «изменений» и «дополнений» внес, чего ждать было непонятно.
Сначала пентаграмма налилась белым светом и стала сужаться вокруг талии темной. Довольно быстро, для глаза — так вообще резко ужалась в круг вокруг живота Абрамовой. Затем так и бьющая из гейзера нейтральная энергия, в потоке которой находилась душа женщины, стала вливаться в этот круг. Как следствие — свободно бьющий фонтан над головой Абрамовой стал уменьшаться, пока полностью не исчез. Кольцо света бывшей пентаграммы с каждой секундой расширялось, трансформируясь в сферу, что заключала темную богиню в кокон, и когда он полностью поглотил душу женщины, достигнув диаметра в пару метров, получившийся бело-голубой шар мигнул и исчез.
Гейзер нейтральной энергии, сократившийся до «ручейка» снова стал набирать силу, но довольно медленно. А я… не знал, что и думать. Никакого «отклика» не было!
Прошло уже две минуты (немыслимое время! ни один другой ритуал становления богом столько не «ждал»). Гейзер уже наполовину восстановился, а я стоял и тупо смотрел на него. Внутри зарождалось и крепло чувство глубокого разочарования. Как так⁈ Что именно пошло «не так»? Хотя… я ведь очень многое в ритуале изменил. Неудивительно, что он не сработал. Пошел ва-банк и проиграл. Черт! Как обидно-то! Я ведь до последнего момента, хоть и держал в голове возможность того, что ничего у меня не выйдет, но был подспудно уверен в положительном результате! А получилось…
Отвернувшись от гейзера, я выдохнул и посмотрел в ту сторону, где стояли телевизионщики. Все-таки фиаско. Надо теперь будет думать, как выкручи…
Додумать я не успел. Откуда-то снизу пришел удар, прошедший беспрепятственно мои ноги, «нижние девяносто» как говорят девушки, и пришедшийся в центр груди. Мое тело сковало, перед глазами встала стена из светло-голубой энергии. Снова пришла боль, как тогда,