Тем вечером Клара не присаживалась, даже с рукоделием. Дворцовое празднество началось рано утром и продолжится до ночи. Вместе с ночью придет и угроза. Клара не отказывала себе в надежде, что затея мужа сорвется в последний миг, что он вернется домой злой и разочарованный, зато не произойдет ничего страшного. Она убеждала себя, что такой поворот вполне возможен. Что завтрашняя жизнь не будет отличаться от вчерашней.
Она теребила рукава и прикусывала черенок трубки, зубы постукивали по твердой глине. Доусон всю жизнь провел среди дворцовой политики и военных стратегий. Он сделает что нужно, останется в живых, и Клара тоже, и семья, все закончится благополучно. Она отчаянно желала в это поверить. Старалась – и не могла.
Первым звуком, возвестившим начало хаоса, стала дробь конских копыт во дворе. Вторым – вскрики лакеев. Ужас погнал Клару к главному входу почти против ее воли. Двери распахнулись, и Доусон переступил порог, опираясь на руку раба-привратника. В ладони зажат меч, правая рука и бок в крови. Охотничьи псы с прижатыми ушами, окружив хозяина, глядели на него озабоченно. Клара, видимо, издала какой-то звук – Доусон вскинул на нее глаза.
– Вооружай челядь, – процедил он между вздохами.
Страх, копившийся с утра, вдруг пролился в ней ледяным холодом. Клара не сомневалась, что произошла катастрофа. Ее вдруг охватило полнейшее спокойствие. Подойдя к мужу, она оттолкнула собак и подставила плечо под его руку.
– Ты слышал приказ господина, – бросила она рабу-привратнику. – Передай всем: двери и ворота немедленно запереть. Собери слуг, приготовьтесь защищать дом. Когда исполнишь, найди Джорея и пришли его на кухню.
– Слушаюсь, миледи, – ответил раб.
Барон, морщась при каждом движении, все же не замедлял шага. Собаки беспокойно следовали по пятам. Добравшись до кухни, Доусон лег на широкий поварской стол и зажмурил глаза. Клара метнулась к полке с припасами.
Главный повар, войдя, остановился на пороге.
– Ты без оружия, – заметила Клара, хватая с полки столовое вино и мед.
– Да, миледи, – кивнул старый слуга.
– Вооружись. В кухне тебе сейчас делать нечего. Соберите своих людей, пусть будут готовы драться, если возникнет нужда.
– Возникнет, – подал голос Доусон. – Очень скоро.
Повар поспешил к выходу – то ли взять оружие, то ли сбежать из особняка; Клара оценивала шансы примерно поровну. Вернувшись к столу, она кухонным ножом взрезала рубашку Доусона, которая отлипала от кожи с пугающим хлюпаньем. Схватив лоскут с настенного крючка, Клара промокнула скопившуюся кровь. Порезов оказалось два – один вдоль ребра под левой грудью, второй выше ключицы. Раны неглубокие, но кровавые. Потянув зубами бутылочную пробку, Клара открыла вино.
– Нас ждали, – выдохнул Доусон. – Враги толком не знали, но чуяли: что-то затевается. И были готовы.
– Молчи, – велела Клара. – Сейчас будет немного больно.
Она залила вином рану на боку, и Доусон выгнул спину, с шумом втянув воздух. Обошлось без стона. Клара проделала то же со второй раной, дыхание Доусона стало хриплым и прерывистым. Теперь, когда он лежал без рубашки и со смытой – пусть и не до конца – кровью, стали видны с десяток красных пятен на правом боку и на предплечье. Они не кровоточили, но кожа вокруг них была горячей и тугой, как барабан.
– Что это? – спросила Клара, готовя мед для обработки ран.
– Пауки, – ответил Доусон. – У этого ненормального сектанта их, наверное, целый мешок под одеждой. Я его задел клинком, они и полезли.
– Задел клинком, – повторила Клара.
Не утверждение и не вопрос, нечто среднее.
– Будь это нормальный удар, жрец бы не выжил, – ответил Доусон, пока Клара щедро мазала медом рану и прикрывала ее лоскутом. – Я метил в Паллиако.
Свободной рукой Клара зажала рот и только потом осознала, что на лице отпечаталась кровь. Доусон убрал ее ладонь с раны и тронул порез пальцами. Кровь еще сочилась, хоть и не так обильно.
– Ты… – только и смогла выговорить Клара. Пришлось начинать заново: – Ты пытался убить лорда-регента? Это и было целью?
– Разумеется. Паллиако не оставил мне выбора. Я не один – еще лорд Банниен, и Алан Клинн, и несколько других. Это не личный выпад. И не ради славы. Мы пытаемся спасти престол от чужеземных мерзавцев, с которыми связался Паллиако. Но они как-то прознали. Охрана была настороже. Закалывать – не мое дело, но бойцы не добрались до главного стола. Не успели вовремя.
У Клары сжалось сердце. Все слишком серьезно, такое не отыграть назад, не исправить. Разве только надеяться на то, что покушение удалось. Но даже такой исход ее не успокоил бы.
– А что с Паллиако? Он жив?
– Не знаю. Я ударил мечом, но жрец, этот мерзавец, сунулся под руку, а потом налетела регентская охрана. Может, кто-то из наших его и прикончил, да только не я. Постой. Достаточно.
Он сел. Раны кровоточили, но уже не так сильно. Вино застыло на коже гуще, чем подсыхающая кровь, сверху поблескивал мед. Доусон уже немолод – на груди седых волос больше, чем черных, да и шевелюра надо лбом начала отодвигаться назад. Он так и не выпустил из руки меч. Клара попыталась вспомнить какое-нибудь средство от паучьих укусов. Да и что за пауков таскает с собой жрец туда, где на него готовят засаду?
– Что нам теперь делать? – спросила она и мысленно похвалила себя за то, что слова прозвучали как обыденный вопрос о планах, а не как крик отчаяния.
– То, что должны, – ответил Доусон. – Мы победим. У нас есть сторонники. Союзники. Надо их собрать и защищаться. И надо найти Астера.
– Найти? Он исчез?
– Да. После дела мы собирались бросить оружие и сдаться принцу прямо на месте, да только…
– Да только во дворце теперь кровопролитие, а принц, из-за которого все затеяно, куда-то пропал, – докончила за него Клара. – Боже! Доусон, как ты решился?
– Таков мой долг. И какими бы неприятностями это ни грозило, попытка того стоила. – Доусон передвинулся к краю стола и спустился на пол. – Надо чем-то перевязать