Лиза Лучанская оживилась еще больше, теперь она вспоминала обряды, которые по ее мнению следовало исполнять на девичнике. И что невеста должна быть грустная, потому, что она расстается с девичеством, а подружки ее провожают. И что надо зажечь свечи, для чего опустили жалюзи и задернули шторы. И что надо петь особые печальные песни, хотя она сама никаких песен не знает. Обстановка и так была какая-то нереальная, как изнанка театральной декорации. Вокруг были зачехленные машинки, манекены, стойки с тканями, вешалки готовых платьев. А со свечами стало еще более странно. Длинный почти пустой стол превратился в светящийся остров, плывущий в полумраке, в углах комнаты зашевелились тени, и платья стали пританцовывать.
Неудивительно, что при таком освещении Настя затянула «По Дону гуляет казак молодой». Даша, Надя и Марина подхватили красивый протяжный напев, а Лиза, в восторге оттого, что все идет по правилам, присоединялась к ним на каждом повторе. Примерно к середине этой песни Марина подумала, что не следовало бы петь накануне радостного события про то, как «конь спотыкнулся и сшибся с моста, невеста упала в круты берега». Она посмотрела на Дашу, повела глазами в сторону загрустившей Насти, и они резко оборвали пение. Даша была сокурсницей Насти и Марины, она тоже знала фольклор и быстро вспомнила песенку повеселее. «При лужке-лужке-лужке…» – задорный веселый мотив, подходящий для предсвадебной песни, и счастливый конец. Допели, перевели дух. «Ой, цветет калина в поле у ручья!», – вдруг выкрикнула молчавшая до этого Женя, абсолютно не в лад и невпопад, зато зычно, а главное – подходяще по содержанию. Нестройный хор направил Женино пение в приличное русло, и настроение невесты заметно улучшилось.
После песен перешли к чаю-кофе с конфетами и пирожными. Лиза перепробовала все четыре сорта пирожных, причитая, что сейчас лопнет, а завтра – свадьба. Марина взглянула на часы и встала, чтобы попрощаться и уйти. В это время Даше позвонил муж, что он подъехал и ждет ее у входа.
– Да, дорогой, мы заканчиваем, скоро выйду. Ты не возражаешь, если мы подвезем Марину Белых? Я себя чувствую прекрасно, с удовольствием покатаюсь.
– Нет, Даша, неудобно, – возразила Марина, видевшая Дашиного мужа раз в жизни, и то мельком. При этом Геннадий, которого Даша называла исключительно «мой дорогой», не показался ей особенно приветливым. – Я прекрасно доеду сама.
– Марина, расслабься. Хоть поболтаем по дороге, я тебя уже года два не видела.
– Ну, спасибо, Даша! Я, честно говоря, в цейтноте.
Лиза вскочила и, картинно раскинув руки, встала в дверном проеме.
– Нет! Вы не можете сейчас уйти?
– Почему не можем? – удивилась Марина.
– Потому что мы еще не погадали.
– А разве на девичнике гадают? Это же не Святки.
– Конечно. Гадают на судьбу невесты, как она будет жить с мужем.
– Лиза, все ты выдумываешь. Нет такого обычая, – вмешалась Настя.
Все разом заговорили, заспорили. Маленькая компания разошлась во мнениях. Надя вроде что-то слышала, Женя утверждала, что у них в деревне гадают.
– Ну, пожалуйста, Настенька, миленькая, давай погадаем! – трогательно заглядывая Насте в глаза, упрашивала Лиза. – Я уверена, что выпадет что-нибудь очень хорошее.
– Да здесь и гадать-то не на чем, – сдаваясь, оглянулась по сторонам Настя. – Кофе у нас растворимый, свечи плавить – условий нет.
– Может, на кольце обручальном? На шнурок подвесить.
К разочарованию Лизы ни Марина, ни Даша не надевали свои кольца из-за пополневших пальцев. Девушка не сдавалась.
– А вот еще есть гадание: ножницы, шелковый пояс и книга.
– Зачем так сложно? Можно просто по книге: называешь страницу и строчку, – выступила Даша. – Кстати, Настя, я тебе привезла книгу в подарок. Это – Федерико Гарсиа Лорка «Стихи и пьесы». Я помню, как ты наизусть читала нам «Цыганский романсеро»: «Любовь моя, цвет зеленый. Зеленого ветра всплески. Зеленый парусник в море. Зеленый конь в перелеске». А потом еще и по-испански: «Верде, кё те кьеро верде…»
– Даша! Вот спасибо! Обожаю Лорку! А почему сейчас, а не на свадьбе?
– Уж, извини, на свадьбу меня мой дорогой не отпускает. Да я и сама опасаюсь. Если меня в Архангельском рожать приспичит, то до роддома не успею доехать. У меня ведь срок примерно двадцать первого мая.
– Гадаем! Гадаем! – Захлопала в ладоши неугомонная Лиза. – Настя, называй скорей.
Даша, вынувшая из сумки роскошно изданную книжку в суперобложке, с улыбкой выжидательно смотрела на Настю. Настя глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.
– А, что тут думать! Двадцать первая, строчка первая.
Все притихли. Даша медленно пролистала плотные страницы, взглянула – и улыбка ее сошла на нет.
– Что там? – в испуге спросила Лиза.
– Да ничего! В этом месте – пропуск, чистая страница, – сказала Даша с досадой в голосе и помахала открытой книгой.
– А я уж подумала… – начала Настя.
– Ой, Марина! Убегаем, а то мой дорогой заждался. Настя, а можно я ему пару конфеток прихвачу?
– Что за вопрос? Бери, сколько влезет, – Настя захлопотала, зашуршала пакетиком. – Может, и вы по дороге с Маринкой покушаете.
Едва сели машину, и «мой дорогой» Геннадий включил музыку, Марина тихо спросила у Даши:
– Что там было на двадцать первой странице?
– Ты же видела – пусто.
– Тогда зачем ты книгу обратно в сумку спрятала, едва Настя отвернулась?
– А-а, ты заметила. Может, я просто почитать захотела. Или по забывчивости, свойственной беременным. Ладно, Марина, ты у нас не болтушка. Вот, возьми книгу, но отдай Насте потом, после свадьбы как-нибудь. Это, конечно, суеверие, но…
Марина раскрыла книгу. Пустой страницей закончился раздел, но она была девятнадцатой. Следующий разворот врезался Марине в память. Двадцатая страница была занята рисунком, изображавшим всадника на коне. Рисунок был черным графическим, очень сложным, в символическом стиле. А на двадцать первой странице первой строчкой шел заголовок. Большие черные красивые витиеватые буквы: «Кровавая свадьба».
* * *
Свадьба «пела и плясала». Музыканты старались честно отработать полученные немалые деньги. Периодически перед двумя сотнями гостей выступали знаменитости нашего шоу-бизнеса от молодых до самых именитых. Столы поставили на улице под шатрами, на площадке перед парадным входом во дворец князей Юсуповых. Открытые высокие двери парадного входа дворца вели в бальную залу для танцев. Между столиками сновали официанты, одетые по моде 18 века, в париках и камзолах. Свадьба была веселая, легкая.
«И никто не напился, не подрался», – вспомнила Марина слова одной своей родственницы из деревни. Однажды, когда Марина была еще девочкой-подростком, их семью пригласили на свадьбу дальние мамины родственники. На той свадьбе было