Ознакомительный фрагмент
экспоната, словно история здесь застыла века два-три назад. Каменные мостовые, невысокие домики с яркими крышами, кованые фонари на перекрёстках.И в этом историческом пейзаже — обилие военных. Очень много солдат. Почти все мужчины за редким исключением — в форме. Серые и синие шинели, золотые и серебряные пуговицы, фуражки с блестящими кокардами. Остальная часть населения — простолюдины. И девушки.
Их тут в несколько раз больше, чем мужчин. В летних платьях разных цветов, с зонтиками от солнца, смеющиеся и кокетливые, они создавали удивительный контраст с суровой военной обстановкой.
Воронов и Коля не могли оторвать глаз от девиц. Словно два голодных волка, увидевшие кусок свежего мяса, они провожали взглядами каждую юбку, которая мелькала за окном машины.
— Молодые люди, — лениво бросил майор, поймав их взгляды, — имейте в виду, что любые контакты с дамами запрещены. Формально вы на службе. И я бы не рекомендовал брюхатить кого-то, чтобы потом не жаловались в командование, а вас после не разыскивали. За это строго наказывают. Вам дали уникальную возможность вкусить гражданской жизни перед фронтом.
— Вообще ничего нельзя? — тут же уточнил Воронов, не скрывая разочарование в голосе.
— Почему же, — пожал плечами Сосулькин. — Гуляйте, спите, ешьте, пейте в меру. Все ваши действия не должны опорочить статус русского солдата и, что важнее, честь офицера. Да, Магинский, твои люди — твоя ответственность. Если что, отвечаешь по полной.
— Понял, — кивнул я, наблюдая, как Коля и Фёдор тяжело вздыхают.
Мы остановились возле трёхэтажного здания из красного кирпича. Резные перила балконов, высокие окна, вывеска с золотыми буквами — «Офицерская». На входе — двое часовых, вытянувшиеся по струнке, когда увидели подъезжающую машину.
— Вот тут и остановимся. Гостиница принадлежит армии, и за вами будут наблюдать, — сказал Сосулькин, выходя из автомобиля. — Вечером жди приглашения, — это уже было сказано мне.
Коля схватил сумку, как будто боялся, что её сейчас отберут, а Воронов поправил китель, прежде чем выйти на улицу. Мы дружно зашли в здание.
Внутри гостиница оказалась такой же, как и снаружи, — строгой, но элегантной. Высокие потолки с лепниной, паркетный пол, блестящий от постоянной натирки, тяжёлые бархатные шторы. На стенах висели портреты военачальников прошлого и картины, изображающие великие сражения.
За конторкой сидел пожилой швейцар в форме, похожей на офицерскую, но без знаков различия. Он строго посмотрел на нас поверх очков в тонкой оправе.
— Чем могу служить, господа офицеры? — спросил старик, оценивающе оглядывая наши звания.
— Нам должны были приготовить комнаты, — ответил Сосулькин за всех. — Майор Сосулькин, старший лейтенант Магинский, прапорщик Костёв и младший лейтенант Воронов.
— Да-да, — швейцар закивал и достал из-под стойки несколько ключей. — Всё готово, как и было приказано. Третий этаж, комнаты с двадцать седьмой по тридцатую. Завтрак подают с семи до девяти, обед — с двенадцати до двух, ужин — с шести до восьми. Если что-то понадобится, звоните в колокольчик.
Десять минут, и у каждого из нас появилась комната. Личное пространство… Как же мне его не хватало в последнее время. После казармы, где постоянный шум, храп соседей и запах мужского пота, тихий номер казался раем.
Внутри было не роскошно, но опрятно и по-военному строго. Кровать с железной спинкой, застеленная белым бельём. Прикроватная тумбочка с керосиновой лампой, шкаф для одежды. Стол у окна, два стула. В углу — умывальник с большим зеркалом и кувшином воды. Отдельная дверь вела в небольшую ванную комнату.
Номер очень напоминал наш в казарме, только просторнее и с удобствами. Я бросил вещи на кровать и поморщился, когда вспомнил о своём обещании. Надолго откладывать не стоит. Сейчас самое время разобраться с этим вопросом.
Достал из пространственного кольца Лахтину. Она появилась в комнате, слегка дезориентированная после перехода. Невысокая, худощавая, с тёмными волосами и абсолютно чёрными глазами, лишёнными белков. Это было единственное, что выдавало её нечеловеческую природу.
«Ну наконец-то, — произнесла она у меня в мыслях. — Долго же ты возился».
«Соскучилась?» — улыбнулся я, отвечая через ментальную связь.
«Кровать моя! — тут же прыгнула на неё девушка с такой радостью, словно не постель видела, а трон свой утраченный. — Ванную даже не думай занимать, ещё еды пусть принесут, и мне нужна одежда. Много. Всякая. Для сна, прогулок, вечера, также нижнее бельё. Кажется, я поняла, зачем это вам, людям».
Я молча слушал список требований. В итоге пришлось идти на компромисс. Иголки с правдой мне нужны, а она знает, как их правильно очистить. Хотя, признаюсь, пробовал сам убрать свой яд. Ни черта у меня не вышло. Испытывал на себе — только руки жгло потом весь день.
Бросил свою сумку на пол. Девушка тут же сняла платье и осталась голой, нисколько не смущаясь наготы. Для существа, которое столько лет ходило в хитиновом панцире скорпикоза, человеческие условности не имели никакого значения.
«Как же хорошо…» — потянулась она, выгибая спину, словно довольная кошка.
Мне пришлось отвернуться. Столько времени без дам… Физические тренировки, проблемы, недостаток сна, адреналин боя — всё это сейчас грозило вырваться наружу… или внутрь кого-то. А она пусть и бывшая тварь, но в женском теле. И тело это очень даже ничего, хоть и с маленькой грудью.
«Никуда не выходи! — сказал ей, стараясь, чтобы мысленный голос звучал строго. — Если тебя поймают, помочь не смогу. А что дальше с тобой будет, ты сама знаешь».
«Можешь не переживать, — ответила она, открывая дверь ванной. — Я пока буду наслаждаться тем, что есть»…
В пространственном кольце жалобно скулил Ам. Ну, как скулил…
«Па-па! — кричал он так, что мысленный голос чуть не раскалывал голову. — Я тоже хочу гулять! Почему тёте королеве можно, а мне нет? Это несправедливо! Я твой сын, а она просто тётя. Выпусти меня!»
«Подожди, — ответил ему через ментальную связь. — Как только будет возможность, обязательно».
«Может, разумные монстры — это не так хорошо? — мелькнула мысль. — Вон паучки какие прилежные. И помогают больше, и не выпендриваются».
Перевёл взгляд в пространственном кольце на двух больших пауков, которых я забрал с собой, — родителей выводка. Пока их ещё не использовал, но при случае будет чем козырнуть.
Постучал в дверь Воронова. Нужно было отправить телеграмму, пока не стемнело. Пацан открыл мне со счастливым лицом, словно только что выиграл состояние в карты.
— Магинский… Кайф… Вот это жизнь! — заявил Фёдор и тут же бросился на кровать, будто в первый раз такую видел. — Вот для чего меня создали: еда, отдых и женщины. Я мягкий человек, на охоте-то был всего три раза. Поэтому меня папенька и отправил как самого
Конец ознакомительного фрагмента :(