Ты в восторге, Сильвия? От мелких синяков, от меток на коже. Ты принадлежишь мне, целиком и полностью, – твоя душа, твое тело, даже твои мысли. И бежать тебе уже некуда.
– Я и не собиралась никуда бежать, – бормочет Сильвия неразборчиво, когда пытается высвободить запястья из моей цепкой хватки. Не получается. – Говорила же, что ты мне нужен. И вместо того, чтобы заткнуться и…
Договорить она не успевает – я затыкаю ее поцелуем, не дав закончить мысль. Хватит глупых слов любви. Единственная любовь, на которую я способен, – вот она. И Сильвии очень повезет, если я не выйду из себя в процессе.
Понимает ли бедняга, что я могу спалить ее в порыве страсти? Совсем не так, как пишут в любовных романах. Я знаю, что не понимает. И все равно отпускаю ее и поднимаюсь с кровати, чтобы отбросить в сторону водолазку и расстегнуть брюки.
– Я не…
– Заткнись, Сильвия, или я за себя не отвечаю, – угрожающе улыбаюсь я, глядя на нее сверху вниз.
Длинные светлые волосы разметались по кровати, щеки покраснели от возбуждения, и выглядит она непозволительно соблазнительно. Так, как и должна выглядеть жертва инкуба.
Все еще надеешься? Веришь?
Да, я верю и надеюсь. Я не готов умереть за любовь после двух тысяч лет, проведенных в Аду, но готов немного подыграть: чувствовать жар тела Сильвии, целовать ее всю ночь напролет, позволить ей побыть сверху. Может, еще раз прикоснуться к рогам.
Она запрокидывает голову, часто и беспорядочно двигая бедрами, упирается ладонями мне в грудь и скользит ногтями по коже, задевает мелкий пирсинг под ребрами.
Еще, Сильвия. Сгори со мной.
И она слушается. Подстраивается под ритм, который я задаю, крепко сжимая ее бедра. На утро останутся не только синяки, но и глубокие царапины. Склоняется ко мне и целует – жарко и глубоко, то и дело пропуская судорожные выдохи и стоны между поцелуями. Шепчет мое имя – старое имя – и оставляет десятки, сотни беспорядочных поцелуев на коже.
Малышке Сильвии тоже хочется оставить на мне метку. Наивная.
Разве всегда она была так красива? Так ненормально привлекательна? Я смыкаю веки, шумно выдыхая через рот, но перед глазами все равно встает образ Сильвии Хейли: подрагивающая с каждым толчком аккуратная грудь; тонкие, изящные пальцы, какими она с силой стискивает мои длинные волосы; бледные, покрытые синяками и ссадинами бедра. Даже выступившие на лбу капли пота и скользнувший по раскрасневшимся от поцелуев губам язык.
Закрыв глаза, я вижу ее перед собой как наяву.
Надежда умирает последней, Мертаэль.
– Горячо, – шепчет Сильвия едва слышно, прижимаясь к моей груди.
Губами прихватывает одно из украшений, несколько секунд играет с ним языком, пока не срывается на очередной стон. Тянется к рогам, но не достает даже до ушей.
Прости, Сильвия, но с твоим ростом ничего у тебя не выйдет.
– Боже, ну хоть сейчас-то… сейчас-то помолчи, Мертаэль…
Демоны не обязаны слушать смертных, но сегодня я позволяю себе слишком много. Меняю положение, с легкостью подминая Сильвию под себя и толкаюсь в нее глубже, чаще. Ее обычно бледная кожа кажется сероватой в полумраке спальни, охрипшие стоны звучат подобно музыке, а попытки оцарапать меня длинными ногтями выглядят смешно.
Еще. Еще. И еще.
Сильвия задыхается новым стоном, хрипит и выгибается дугой, судорожно схватившись за мои плечи, но я и не думаю останавливаться. Сколько сил в ее хрупком теле? Хватит ли ее на целую ночь любви или она сгорит раньше, как любая другая смертная? Разве не могу я натурально спалить ее дотла? Могу, если захочу.
Но вместо этого я заглядываю в полуприкрытые серо-зеленые глаза Сильвии и вновь накрываю ее собой.
Еще. Этому пламени полыхать и полыхать до настоящего пожара.
Но у всех есть предел, и инкубы не исключение. Новый толчок, за ним еще один, мой взгляд пылает огнем желания вместе с черной, за две тысячи лет искалеченной до неузнаваемости душой, и в один момент все обрывается. Мир замирает, вспыхивает ярким пламенем перед глазами и вновь затухает.
Пожар вожделения утихает раньше, чем успевает превратиться во всепоглощающий огненный вихрь.
Собственное хриплое дыхание звучит как приговор. Вера и надежда, как и положено, умирают последними – тухнут в сознании вместе с желанием, оседают пеплом и накрывают собой последние крупицы здравомыслия.
Сколько шансов я сегодня упустил? Глядя на дрожащую в моих объятиях Сильвию, я шумно выдыхаю. Десятки, если не сотни. Я мог сделать с ней что угодно, а вместо этого загнал себя в ловушку, выбраться из которой уже не получится.
Мы обречены терпеть друг друга годами, десятилетиями. Сгорать от желания и тлеющего глубоко внутри подобия любви – похоти, Мер, смирись уже со своими особенностями, – не в силах отказаться друг от друга.
Почему? Позволив Сильвии лечь рядом и устроить голову у меня на груди, я поглядываю на гладкий светлый потолок. Потому что кто я такой по сравнению с отцом? Всего лишь одна из забавных пешек. Кто я такой перед лицом давно сломленной, потерянной добродетели? Ее искаженное черное отражение.
– Спасибо, что пришел, – произносит Сильвия едва слышно. Наматывает одну из прядей моих длинных волос на палец. – В прошлый раз мне показалось, что ты уже не вернешься. Я думала, что закрою глаза, а очнусь где-нибудь в Аду, если очнусь вообще.
– Смертные не могут очнуться в Аду, – мрачно усмехаюсь я.
– Ладно, давай сделаем вид, что я не поднимала эту тему. Последнее, чего мне хочется, – болтать о том, что случается с людьми после смерти.
Представляет ли Сильвия, насколько близка к истине? Не окажись я так слаб, сейчас мог бы смаковать вкус ее сияющей души. Вместо этого я чувствую лишь приторно-сладкий вкус удовольствия, перемешанный с солоноватым привкусом чистого желания. Но они и рядом не стоят с отчаянием, болью или страхом. Не имеют ничего общего с болезненной похотью, какой должны давиться мои жертвы, сгорая от желания.
– Слушай… Я знаю, такие вопросы не стоит задавать в постели. Не думай, что я совсем с катушек слетела, ладно? В прошлый раз ты сказал «как пожелаешь», это значит, что ты?..
Я прекрасно знаю, какой вопрос она хочет задать. Неугомонная Сильвия Хейли не желает отступать, пока не услышит слова, которых ждала всю жизнь. От родителей, от друзей, от своих многочисленных парней.
Ты выбрала не того принца.
– Что я тоже хочу тебя, Сильвия, – я скалю зубы, но в глазах моих ни капли веселья.