Вокруг здания, где мы сидим, валялась куча трупов ночных монстров, искусанные и переломанные своими сородичами в борьбе за пропитание, свисающие с окон и крыши кровоточащие недавно туши, превратили обычную постройку в антуражное место, от которого хочется убраться подальше.
А вот я, в окне, смотрю на них с интересом. Если медики ещё как-то привели себя в порядок, то у меня не было на это времени. Ну и выгляжу я, соответственно.
Те, кто находился на дороге предпочли побыстрее свалить. Наблюдатели из дома напротив решили скрыться.
А вот это на тебя похоже. В тот раз, один твой вид внушал всем ужас, а когда ты применял отчаяние, люди в лучшем случае срались под себя. А худшем, умирали от страха.
— Я не такое чудовище же, чего они шарахаются?
Ты немытая свинья в засохшей крови измученных жертв глядящая на них из дома усеянного трупами монстров. Да они тебя опаснее ночных курочек считают!
Я взглянул на Дира, мирно сопящего себе на кресле. И это я для них опасен? Вон же виновник дрыхнет.
— Найкрас, если с тобой всё норм, мы можем отправляться. Мы с Настей готовы.
— Дайте Диру поспать. Тем более мне ещё с моим внутренним голосом поговорить нужно. Не всё выяснил.
— Может не стоит? Разговор сам с собой обычно приводит к развитию расстройства.
— Если бы то было обычное расстройство я бы просто вышвырнул из себя эту личность, как и все предыдущие. В крайнем случае, заткнул. Но тут что-то особенное, как и со способностями. Он базарит по делу и даже может сбить меня с мысли.
— А перебить он тебя может?
— Такого ещё не случалось. — ответил я пытаясь вспомнить хотя бы один такой случай.
Найкрас, я сижу на месте одного из твоих сателлитов, а они, являясь, по сути, тобой, не способны заглушить один поток мыслей, другим. Будет два потока и оба дойдут куда нужно, хоть и с потерями.
— Говорит, что не может. Мол, он сателлит. Что это вообще значит?
— Сопровождающийся спутник, независимый подчиненный… — начал перечислять Лаборант.
— Отдельно живущая в тебе личность это диссоциативное расстройство. Если он говорит, что тебе делать, то возможно у тебя пассивная форма. — сейчас Настя выглядела ещё больше встревоженной. Ей явно боязно находиться в одном помещении с психопатом способным убивать монстров чуть ли не голыми руками. И я её понимал. Сам бы предпочёл держаться от такого подальше, ведь неизвестно чего ему взбредёт в голову. Что там ему нашепчет внутренний голос?
Убей всех. Убей их всех. Порви на части. Раздави им головы! Испей их крови! Они тебя боятся! Они тебя убьют! Убей их первым! В этом прогнившем лицемерием мире ты можешь доверять только себе! Я воплощение твоих собственных мыслей! Мы с тобой едины! Мы с тобой выживем! Пройдём по полям, оставляя за собой горы трупов проклятых завистливых людишек, что не достойны жизни! Мы одарим их! Мы подарим им смерть и упокоение! Мы…
— Хлебало завали, приколист херов… — прорычал я, перебивая разошедшегося Смайла и любуясь округлившимися глазами Насти и Лаборанта. — Харэ стебаться над девочкой, ей и так стрёмно.
— Найкрас? — несвойственно робко Лаборант произнёс моё имя. Его глаза стрельнули в окно. Видимо он рассматривал вариант побега.
— Что? Не обращайте внимания и имейте в виду, что я теперь вынужден общаться ещё и с ним. — видя непонимание на их лицах, решил представить пятого члена нашей компании. — Я про свой внутренний голос. Его зовут Смайл. Ранее он был белой собакой тело которого продемонстрировал Миллисанд. Ну, тот хер с монстрами. Ввиду некоторых обстоятельств, этот Смайл у меня на борту. В котелке. Понятно объяснил?
— Нет. Ничего не понятно. — у Лаборанта было такое лицо, словно я только что выдал бессвязный бред на серьезных щах.
— Тогда считайте меня поехавшим. А теперь, Смайл, расскажи мне каким образом ты вселился в меня. — вернувшись к своему дивану развалился на нём в ожидании.
Моё тело умирало, клетки мозга постепенно отмирали, и я гнал сознание по еще живым, надеясь на чудо. В тот момент у меня была одна единственная мысль в голове, фраза когда-то сказанная тобой.
— В самом деле?
Ага. Она гласила делать всё возможное до самого конца. Если для выживания нужно двигаться, двигайся как можешь. Даже если твоих сил хватит сдвинуться лишь на сантиметр, нужно сделать это. Вот я и не сдавался. А потом моего тела кто-то коснулся, и я сразу, словно паразит, попытался завладеть его разумом. Был удивлён, что этим кем-то оказался ты, а потом, что при тебе остались твои сателлиты.
— Вот тут ещё раз и подробнее. В особенности про этих сателлитов.
Ну вот смотри. Есть люди, обычные, психологически здоровые. У них есть различные паттерны поведения для всяких ситуаций. Сам знаешь, что пока человек тебе не доверяет он не покажет истинного себя.
— Знаю, замечал. Дальше.
Чем богаче кругозор у человека, тем больше паттернов поведения в его арсенале, а чем больше опыт общения, тем он лучше оперирует этими паттернами.
— Лицемеры, хитрецы и прочий сброд, играющий на наивности блаженных. Пока ты мне ничего нового не сказал.
Да. Ничего необычного, ведь я тебе рассказал как раз про обычных людей. Тех, с кем сравнивают необычных. Про них интереснее. Необычные люди могут делать несколько дел одновременно, думать о двух и более вещах, как вот Дир, использовал свои жгуты телекинеза. Он же словно амбидекстер ими оперирует, только вместо двух рук, больше.
— Это сложно?
Очень. Ты буквально разделяешь свой разум на несколько частей увеличивая нагрузку кратно. Только очень умные и талантливые люди способны на такое. К счастью. Наш Дир крайне умён.
— Я, выходит такой же?
Не смеши меня. Ты тупой как пробка, Найкрас. Простой словно угол и твердолобый будто неандерталец. Ты и ум, совершенно противоположные понятия.
— Обидно, знаешь ли.
Не это обидно. Обидно, что имея несколько тысяч лет жизненного опыта, ты потер его без сожаления, оставив только инстинкты!
— Это прошлый я столько в круге симуляций проторчал? И не свихнулся?
Мы отошли от темы. Дир может думать о нескольких вещах одновременно, но есть штука