Я приобняла Десара и позволила вытащить себя из воды, а затем увлечь в спальню.
Мягкость и удобство кровати казались непривычными, и я никак не могла поверить, что наше путешествие через лес закончилось и можно выдохнуть. Прижалась к мужу и согрелась в его объятиях. Мы оба так безбожно устали, что уснули до самого вечера.
Вот такие мы неправильные молодожёны.
Третье сектеля. Вечер (47.1)
Кайра
Десар разбудил меня уже в сумерках. Сунул в руку заботливо согретый медовый отвар, подал тарелку с остатками торта и миску со свежесваренной сладкой кашей. Я съела и то и другое, ещё и добавки попросила.
— Кайра, у меня к тебе серьёзный разговор. Он касается твоей семьи и в первую очередь Бреура, — Десар сел на край постели и посмотрел на меня… сочувственно.
Мне аж нехорошо стало от его выражения лица.
— Ты хочешь отомстить Бреуру за то, что он сделал со мной? — севшим голосом спросила я.
— В данном случае для меня важнее то, чего хочешь ты. Вчера Ирвен рассказал мне, что Бреур сделал с Гвен, и признался, что она — чужемирянка. Я не могу об этом молчать, это противоречит профессиональной этике и моим убеждениям. Вопрос в том, как об этом рассказать и как представить роль Бреура. Утаивание информации о чужемирянке, принуждение к самоубийственному ритуалу, нападение на агента СИБ при исполнении…
— Я не была при исполнении!
— Формально — была, — мягко возразил муж. — Это была ночь, в которую ты возвращалась с выполненной операции. До тех пор, пока мы не вернулись в ячейку и не отчитались, мы всё ещё находимся на задании и при исполнении. Нам даже жалование заплатят за вчерашнюю ночь по командировочному тарифу, я за этим прослежу. Так вот, по совокупности деяний Бреуру можно предъявить серьёзные обвинения и упечь его в тюрьму. Надолго.
Десар выжидательно посмотрел на меня.
— Не надо… Пожалуйста, не надо.
— Он опасен, Кайра. Мало ли что ещё придёт ему в голову.
— Он в отчаянии! Слишком много всего навалилось сразу, вот он и слетел с катушек, — я потёрла пальцами лоб, чувствуя себя крайне паршиво. — Если бы мы не торопились со свадьбой, возможно, всё сложилось бы иначе.
— А возможно — не сложилось бы.
Десар по-своему прав, но он просто не знает, каково быть на месте брата. Никто не знает, каково быть загнанным в угол, когда ты считаешь, что все вокруг — враги и хотят уничтожить тебя и растоптать всё, что тебе дорого. Пусть мой муж очень умён и дальновиден, он всё равно не знает, что такое отчаяться по-настоящему.
— Десар, я не хочу очередных распрей, очередных слухов, очередного скандала в прессе. И тем более не хочу назначения нового опекуна для сестёр, который может оказаться куда хуже — мало ли что взбредёт в голову императору! Он своей выгоды точно не упустит и вывернет всё в свою пользу, никак не в нашу. Думаешь, если ситуация повторится, другой опекун или сам Пеннар Первый спросит, за кого отдавать одну из сестёр?
— Не спросит, — признал Десар. — А Кеммера, Ирвена или меня опекуном не назначат, потому что мы не являемся кровными родственниками и слишком молоды, никому из нас даже тридцати нет.
— Вот именно! Я даже не хочу сейчас перетягивать сестёр на свою сторону. Пусть каждая из них сделает выводы и примет решение сама — прощать, бойкотировать, ставить ультиматумы или поддерживать… Это их отношения с братом, мои с ним отношения закончились в тот момент, когда он ударил меня в спину. Однако я точно знаю, что ни одна из сестёр не поймёт, если я упеку Брена за решётку… — я глубоко вздохнула и осторожно спросила: — Мы… мы можем сообщить о Гвен так, чтобы не подставлять меня, сестёр и брата?
— Можем, — в голосе Десара звучали нотки разочарования, болезненно кольнувшие слух. — Получается, что ему опять всё сойдёт с рук?
— Пусть так, но я не буду выдвигать против него обвинений. Можно понять, почему он решил, будто мне в СИБе промыли мозги. В какой-то мере так и есть. Брен не желал мне зла. В своей страшной и извращённой манере он пытался вернуть обратно ту Кайру, которую знал всю жизнь. Не думаю, что смогу это простить, и не думаю, что мы когда-либо снова будем близки, но я люблю сестёр и не хочу причинять семье ещё больше боли, а от моего решения зависит не только Брен.
— Тогда он останется безнаказанным.
— Ты сам говорил, что месть бессмысленна. Я ничего не добьюсь, если упеку Брена за решётку. Он лишь озлобится ещё сильнее. А сейчас есть шанс, что он одумается. У него уже нет Лины, нет меня и нет Адели, хотя последнюю отверг он сам. Если от него отвернутся остальные сёстры, это будет самым страшным наказанием. Куда страшнее, чем зарешёченное окошко и тюремная каша по расписанию. Я во многом уступаю тебе, Десар. Настала твоя очередь уступить в том, что важно для меня.
Я пытливо смотрела на мужа в ожидании ответа.
Наверное, если бы Десар отказал, это разбило бы мне сердце, потому что я бы знала, что все эти разговоры о партнёрстве, равенстве и дружбе — пустой звук. Но он кивнул и сказал:
— Я знал, что с Болларами просто не будет. Это твоё решение, и я уважаю его, хотя и не согласен с ним. Когда ты озвучила пять условий согласия на наш брак, одним из них было с терпением относиться к реакции Брена и позволить тебе разобраться с ним самой. Я принял это условие и останусь верным своему слову, но если он попытается причинить тебе вред ещё раз, Кайра, то я буду вынужден встать на твою защиту. Это моё право как мужа. На той крыше я не прикончил Бреура только ради тебя. Видит Луноликая, я хотел, мог и даже имел право. И я бы выпутался из этой истории безнаказанным, слишком много у твоего брата недоброжелателей. Я не сделал этого только из уважения к тебе. И Скоуэру ни словом не обмолвился о ситуации с Гвен по той же причине: решил сначала поговорить с тобой, хотя обязан был доложить о чужемирянке. Однако предупреждаю: моё терпение не безгранично и я никому не позволю плохо с тобой обращаться, даже твоему брату.
— Я знаю, — выдохнув с облегчением, подползла к мужу и обняла его, гладя