Словом «бес» передавали греческое «демон» в переводах Библии и этим же словом стали обозначать языческих божеств, а также их идолов (чуров), после принятия христианства. Как писал исследователь религии Ф. А. Рязановский, «замечательно, что в древнерусских письменных памятниках мы не встретили обыкновенного русского слова “черт”, такого обычного в памятниках народной словесности. Единственный памятник, где нам впервые попалось это слово, “Великое Зерцало”, где есть, например, такая повесть: “Яко не подобает рабов звати: поиде, черт, или Диавол”. Так как “Великое Зерцало” – памятник, перешедший к нам из Польши, то мы решаемся думать, что и слово “черт” польского происхождения (czart) и перешло к нам приблизительно с XVII в. В западнославянской мифологии этим именем называлось болотное божество, нечто вроде лешего».
Итак, бесы – возможно, само русское слово происходит от индоевропейского bhoi-dho-s, «вызывающий страх, ужас» – древнейшие «насельники» русских народных верований, а черти и дьяволы (еще одно общее название нечистых духов) присоединились к ним уже впоследствии.
Впрочем, в книжной культуре и в книгах для народного чтения, посредством которых – наряду с церковными проповедями и иконами – распространялось христианское вероучение, довольно долго бытовало мнение, что все эти существа различаются между собой по своим функциям. В «Абевеге русских суеверий» Михаила Чулкова, этом едва ли не самом раннем словаре русской мифологии (1786), утверждалось, например, что «черт смущает, бес подстрекает, Дьявол нудит (понуждает к злым делам. – К. К.), а Сатана знамения творит для колебания крепко в вере пребывающих». В XIX и начале XX века это различие тоже отмечалось, что подтверждается следующими поговорками: «Черт чертом, а Дьявол сам по себе». Но в наши дни все же слова «бес» и «черт» в русском языке приобрели одинаковое значение, а слово «дьявол» закрепилось как одно из имен Сатаны.
* * *
Фольклорная история происхождения бесов и чертей явно испытала сильное влияние христианства – фактически не сохранилось таких преданий, в которых появление бесов-чертей среди людей не объяснялось бы без отсылки к библейскому сюжету о падших ангелах. Когда ангелы перестали славословить Бога или просто отказались Ему повиноваться, то архангел Михаил низверг ослушников на землю: «Это-то ангелы и стали нечистыми», «претворишася в бесы и прелщают человеки». Кроме того, рассказывали, что «один из ангелов согрешил и других подговорил согрешить, вот и сделались они чертями»; вариант: «когда Адам и Ева согрешили, то промеж их и народился шут» или черт – отсюда народное прозвище нечисти «адамовы дети».
Также известны легенды, будто бесы возникли из плевка Бога или же злые духи «произошли тоже от Бога, как и весь мир, то есть по Его желанию»; другим «родителем» бесов-чертей признается Сатана, который в состязании с Богом создает из брызг земли «черные полки, ему кланявшиеся». Эта сатанинская сила, отказавшаяся служить Богу – в некоторых записях ее прямо называют «отпавшей силой», – падала с небес целых шесть недель, «аки мелкий дождь», и часть подручных Сатаны угодила в преисподнюю («тартарары»), а другая часть рассеялась по земле, обосновалась в болотах, омутах, озерах и лесах.
В фольклорных рассказах, записанных в XIX веке, когда «старое» фольклорное знание о духах природы растворилось в книжном знании об ангелах, черти нередко объединяются с лешими, водяными и другими природными духами: кто из ангелов упал в лес, те стали лешими, кто в воду – водяными и т. д.
Очутившись среди людей, бесы-черти настолько расплодились, что, как гласят отдельные предания, каждому человеку от рождения стал полагаться не только ангел-хранитель, но и свой черт, который постоянно пребывает за левым плечом «хозяина». Считалось, что «при рождении Бог посылает человеку ангела для защиты, черта для искушения». Это представление о бесчисленных бесах-чертях, всюду сопровождающих человека, нашло свое отражение в иконографии и проникло со временем в житийную и художественную литературу.
* * *
Вообще бесы незримы, как и ангелы, но по желанию способны становиться видимыми. Тогда они предстают людским взорам во всем своем демоническом безобразии.
Правда, на древнерусских изображениях, по сообщению Ф. И. Буслаева, беса часто рисовали в облике обнаженного женообразного юноши с женскими волосами, но «миниатюристы XVII в. смелее стали обращаться с личностью беса… Мастера XVII в. стали намеренно ухищряться в вымышлении отвратительных очертаний бесовских фигур»: «Фигуры и особенно лица бесов на миниатюрах древнейших русских рукописей иногда намеренно стерты или запачканы, вероятно, потому, что читатели не могли равнодушно смотреть на эту богомерзкую погань».
Как правило, беса-черта изображают черным или темно-синим мохнатым и хвостатым существом с крыльями, у него на голове рожки, по которым, собственно, бесов и опознают, если они вдруг нарядятся в людское платье, а ноги заканчиваются копытами. В своем подлинном, демоническом обличье бес сверкает глазами («как угли горят») и пышет пламенем.
Другие отличительные признаки беса – хромота или иное увечье. Физические недостатки издревле служили указаниями на принадлежность к нечистой силе. С другой стороны, бесы-черти всегда славились склонностью к оборотничеству и потому становились зримыми в каком угодно виде – перекидывались в страшных зверей, в кошек или собак, в «мышь, змею, лягушку, рыбу, сороку, свинью, козлика, барана, овечку, лошадь, зайца, белку, волка; в клубок ниток, ворох сена, камень» (С. В. Максимов).
Даже притворяясь людьми, они не придерживаются какого-то одного облика – являются то монахами, то солдатами, то близкими знакомыми или родственниками тех, кого хотят прельстить или извести.
После церковного раскола на старообрядческих иконах бесы сделались людьми в партикулярном платье: «Раскольничьи миниатюристы стали одевать своих демонов в одежды лиц, которые, по их мнению, были предшественниками и слугами Антихристовыми. Враги петровской реформы смеялись над западными костюмами и свою насмешку выражали в образе беса, одетого по европейской моде» (Ф. И. Буслаев). Кроме того, бесы-черти любят оборачиваться огненным змеем-летуном и в таком виде навещать человеческих женщин – ведьм и тех, кого они соблазнили.
* * *
Словом, бесы-черти разнообразны и многолики настолько же, насколько они вездесущи. При этом среди них довольно затруднительно выделить какие-либо отдельные «разряды», потому что, пусть бесы неисчислимы, все они «на единое лицо», точнее, все лишены постоянного облика. Тем не менее из русского эпоса и фольклорных текстов при известном усердии все же возможно вычленить несколько конкретных бесовских «разрядов».
Если следовать тому правилу, что в русском языке слово «бес» употреблялось на замену греческому слову «демон», то к бесам следует отнести загадочного демонического персонажа «Слова о полку Игореве» – дива. Пожалуй, это первый русский бес,