— Красивые и твердые. Как твои руки, — сравнивая, сказала она, проводя руками вниз по бицепсам.
— Говоря о твердом…
— Да? — Она невинно посмотрела вверх.
— Не бери в голову.
— Пожалуйста, мистер Аллен. Мы должны оставаться открытыми и честными друг с другом. Говорите, о чем вы думаете?
— Ты намереваешься экзаменовать всего меня, не так ли?
— Почему вы спрашиваете? Да. Это необходимо.
— Ты хоть представляешь, как много времени это займет?
— Ты торопишься?
— Ух, в некотором роде, да.
— Буду иметь в виду.
— Что насчет моей груди? Ее достаточно?
Она склонила голову на бок, будто обдумывая.
— Я думаю, да. Твои грудные мышцы хороши.
— Твои тоже.
— Ммм? Ты что-то сказал? Мне трудно тебя услышать, — он застонал, когда она прижала свои рук к округлости его груди. — И у тебя милые соски. Соски очень важны.
— Я и сам всегда так думал, — он заскрежетал, когда она накрыла их подушечками своих пальцев.
Инстинктивно его руки поднялись, чтобы сжать ее с обеих сторон ее талии.
— Мистер Аллен, не думаю, что вы понимаете.
— Я тоже не уверен, что ты понимаешь.
— Именно скульптор работает, используя ощущения, не натурщик.
— Кто это сказал?
Его руки обрамляли ее груди в форме буквы «V», между его большими и указательными пальцами.
— Скульптор.
— Это едва ли демократично.
— Тем не менее, это правило.
— Ну, тогда скульптору рекомендуется не ходить без лифчика, потому что натурщик может видеть ее грудь.
— Приму это к сведению, — она задрожала, когда он добился ошеломляющего отклика от ее сосков, совершая круговые движения подушечками больших пальцев.
— Что насчет остального?
— Остального?
— Остальной части меня.
— Ох, ну, давай посмотрим, — ее руки проскользнули под его руками и прошлись по середине его спины. Ее пальцы слегка касались гладкого расширения. — Хорошо, очень хорошо. Хорошая текстура кожи, — она охватила его ягодицы своими ладонями и прижала его к ширине своих джинсов. — Хорошие булочки.
— Спасибо, — пропыхтел он.
Медленно ее руки гладили, пробираясь вокруг, пока не нашли его половой орган.
— Так-так, мистер Аллен. У вас, несомненно, ложные представления о моей работе.
Я не собираюсь ваять какие-либо статуи богов плодородия. На мой вкус это слегка по-язычески. Обнаженные тела, которые я буду ваять будут…
— Господи, Карен, любимая… ааах… дорогая…
— …будут произведениями, восхваляющими человеческое тело в его первобытном состоянии.
— С тем, что ты делаешь со мной, это первобытное состояние… Ох, любимая…поверь мне. Я практически…
— Они будут исследованы в чистом виде, ты понимаешь.
— Ты берешь меня или нет?
Она взяла его.
Минуты спустя они не очень удобно расположились на одном из ее рабочих столов. Как-то, поспешно спотыкаясь, они добрались до стола, она отделалась от своих джинсов и нижнего белья. Старая рубашка Дерека лежала вокруг нее, как сброшенная кожа, один рукав одет, второй снят. Она выглядела блаженно развращенной.
— Раньше такого никогда не было, — сказала она, лениво выводя свои инициалы на его груди.
— Что?
— Секс. С Уэйдом. Никогда не был спонтанным и веселым.
— Тебе было весело? — спросил он, поднимая голову, чтобы посмотреть вниз на нее.
— Все эти царапания и укусы, и стоны — это твое представление о хорошем времени?
Резко краснея, она зарылась лицом в пушистую теплоту его груди и присоединилась к его громкому смеху.
— Спасибо, что сказала мне, что со мной у тебя по-другому, — тихо сказал он через мгновение. Поднимая ее подбородок кончиком пальца, он мягко поцеловав ее рот.
— Я хотела, чтоб ты знал. Ты — особенный. Надеюсь, я никогда не привыкну к сумасшедшим вещам, которые ты делаешь.
— Ты имеешь в виду типа того, чтобы пригласить гостя в дом на ужин и предоставить его самому себе, пока я занимаюсь любовью со своей женой на чердаке?
Такие сумасшедшие вещи?
Она поднялась, балансируя, пока не уперлась в его грудь.
— Что? Ты разыгрываешь меня, не так ли?
Выражение его лица были по-мальчишечьи виновным:
— Боюсь, что нет, медовая булочка. Сегодня в Шарлотсвилле я встретил друга из Техаса. Было бы совсем негостеприимно, не пригласить его домой на ужин, чтобы встретиться с моей молодой женой, — сказал он со сносной техасской гнусавостью. — Я оставил его с одним из конюхов, чтобы изучить конюшню, пока пошел позвать тебя.
Затем он собирался найти бар и налить бурбона с содовой, и подождать, пока мы спустился вниз.
— Ты… — она поднялась и начала собирать свою разбросанную одежду. — Дерек, ты говоришь правду? Ты и есть? Что он подумает?
— Он подумает, что мы делали то, что бы сделало большинство молодоженов, после того, как весь день провели вдали друг от друга, — поддразнил он, хватая ее попу, когда она протиснулась в свои джинсы.
— Ох, Господи, — она впихнула ступни в мокасины.
— Но нам лучше не заставлять его больше ждать, или он почувствует себя покинутым.
Бросая на него угрожающий взгляд, она рывком открыла дверь и торопливо направилась в их гардеробную.
Через сорок пять минут, когда Карен зашла в гостиную, чтобы встретить их гостя, единственным свидетельством предшествующего возбуждения был цвет ее щек. Дерек быстро принял душ, так что уже был тут, потягивая напиток, беседуя с крупным мужчиной, который поднялся на ноги, когда она вошла.
— Так это — маленькая леди. Ох, мой мальчик, можешь собой гордиться. Она — красавица, — он быстро двигался на своих коренастых ногах. — Беар Каннингхэм, мэм. — сказал он, беря ее руку в расплющивающий кости захват и сердечно тряся.
— Карен Аллен, — представляясь, сказала она. — Извините, что припозднилась. Дерек не сказал мне, что у него гость, и я была… ммм… занята.
— В своей студии, — добавил Дерек, исподтишка подмигивая ей. — Она проявляет безграничный энтузиазм во всем, что там делает.
Беар Каннингхэм был громким и дерзким, и не мог не понравиться. Она потягивала охлажденное белое вино, налитое Дереком, вливаясь в легкую беседу. Дни работы в Государственном Департаменте предоставили ей много возможностей посещать котельные вечеринки на Капитолийском Холме. Она привыкла к беседам с незнакомцами.
С момента их свадьбы это был их первый гость, и она ощущала теплый отблеск удовлетворения, прошедший через нее, когда увидела гордость в глазах Дерека.
Она была одета в одно из новых платьев, которые выбрала, но у нее не было случая одеть его раньше. Оно было из ярко-зеленого шелка, подчеркивающего шоколадный цвет ее глаз и заставлявшего ее волосы блестеть с медовыми отливами. Розово-коралловые украшения, выбранные к платью, подчеркивали цвет ее лица. Она знала, что выглядит привлекательно, а также знала, что главной причиной окружающей ее плавности была ее любовь к Дереку.
Беседа во время ужина протекала вокруг арабских скакунов.
— У Беара есть ранчо около…