* * *
Их словно прочертили невидимым карандашом — перья наполнялись красно-рыжим пламенем, и я почти услышала треск.
— Ты горишь! — воскликнула я. Вскочила, схватила полотенце, принялась хлопать по Орану — началась та суета, которая приносит мало пользы. Огонь погас почти сразу, на груди дракона остался темный рисунок, похожий на татуировку.
— Больно? Что это? Что с тобой? Как ты? — я засыпала Орана вопросами. Тот смотрел на свою грудь с отстраненным спокойствием, словно это не он полыхал минуту назад. И больно ему не было.
— Немного давит, но ничего страшного, — откликнулся Оран. Принялся застегивать рубашку, приводить себя в порядок, и улыбка на его губах была, как у ребенка, который неожиданно столкнулся с чудом.
— Что это было? — спросила я. — Ты дом не сожжешь?
Оран негромко рассмеялся. Казалось, в его руках коробка с желанным подарком, и он не хочет его открывать, чтобы подольше продлилось ощущение волшебства.
— Я, честно говоря, и сам этого не ожидал, — сказал он. — Нет, я не подожгу дом, не бойся. Пойми правильно, я не шучу, это все очень серьезно.
Меня окутало холодом. Стул сделался неудобным, а старое платье тесным.
— Такой узор вспыхивает на груди дракона, когда он встречает свою истинную пару, — продолжал Оран. — Женщину, которая создана для него судьбой. Это в каком-то смысле магический феномен, истинных пар давно ни у кого не было. Мой отец говорил, что больше и не будет.
Я посмотрела по сторонам, как дура. В доме больше никого не было, Элли едва слышно ходила на втором этаже, и истинной парой дракона могла быть только я.
Ощущение было таким, словно меня стукнули по голове пресловутым пыльным мешком.
Я истинная пара Орана. Вот почему он так меня защищал, вот почему хотел быть рядом. Нет, все в мире знали об истинных парах, но именно как о красивой драконьей сказке.
Однажды ты встретишь того, кто полюбит тебя навсегда. Это будет чистая и искренняя любовь без тьмы и измен. Это счастье, которое Творец протягивает тебе на ладонях — возьми, и твой мир всегда будет озарен солнцем.
Кажется, я очень долго сижу молча. Хотя должна прыгать и плясать от радости.
— Получается, — произнес Оран, — ты моя истинная пара, Джина. Я понимаю, что это звучит странно…
— Да, — согласилась я. — Куда уж страннее.
— И теперь я могу спокойно жить в твоем доме, — продолжал дракон, — раз ты моя истинная. Никто и слова не скажет.
Я нервно рассмеялась.
— Готовься ходить без рубашки! Всем захочется посмотреть на этот узор. Всем будет, о чем поговорить.
Наверно, Оран ждал другой реакции. Наверно, мне следовало ликовать — но я сидела за столом и не знала, куда себя деть.
Слишком неожиданно. Я должна привыкнуть.
— Мы теперь пара, — сказал дракон. — Понимаю, это все очень неожиданно, и ты к такому не готова. Ну и я не готов.
— Что нам теперь делать? — спросила я. — Как проявится эта истинность? Я влюблюсь в тебя?
За влюбленностью далеко ходить не надо, особенно если вспомнить, как у меня замерло сердце, когда Оран взял меня за руку, чтобы я не порезалась. Да и вообще — посмотришь, как он работает с тестом, и пропадешь навсегда.
Но мне хотелось услышать, что он скажет.
— Да, — кивнул Оран. — Постепенно, я думаю. Рассказывали, что раньше она падала и ударяла по голове. И люди почти лишались чувств от любви.
Нет, этого я не хотела точно. Не нужно мне любовного безумия, и без него забот хватает.
— Вот и ответ на твой вопрос, почему я тебе помогаю. Потому что ты не просто хороший человек, ты моя истинная, — продолжал Оран спокойно и серьезно. — И с разводом теперь не будет проблем. Если дракон встречает истинную, то для них нет преград.
Я улыбнулась. Пусть Оран и изгнанник, он все равно остается драконом. И Кевин подожмет хвост — ну да, прокляли, да, запретили обращаться, но поди знай, как все может обернуться, вдруг дыхнет огнем, да и поминай, как звали?
— Будешь готовить мне шоколадные пирожные? — спросила я, подперев щеку ладонью.
— Буду, — кивнул Оран. — И буду спать тут на диване, пока ты не решишь, что мы можем…
Он стушевался и не договорил.
— Ты сейчас совсем другой, — сказала я. — Не такой, как днем.
В Оране что-то неуловимо изменилось. Вроде бы он по-прежнему был спокойным и сдержанным, но теперь за его равновесием скрывалась не тяжелая сосредоточенность, а просто воспитание джентльмена.
— Может быть! — откликнулся он. — И знаешь, что я подумал? Возможно, истинность поможет мне избавиться от проклятия. И я обращусь снова.
* * *
Будильник зазвенел в половине шестого.
Кевин никогда не вставал в такую рань. С чего это сегодня он решил подняться ни свет, ни заря? Я потянулась под одеялом, которое показалось непривычно тонким и грубым, и воспоминания нахлынули теплой волной.
Я дома, на пустошах. Подала на развод с мужем. Встретила свою истинную пару.
Жизнь изменилась полностью.
Сев на кровати, я выглянула в окно. Улица тонула во мраке, в окнах не было ни огонька. Ночью шел снег, и кругом было белым-бело. Скоро мы выйдем из дома и напишем шагами свою историю на этом нетронутом полотне.
И Оран всегда встает рано. Пекарня открывается в восемь, покупателей надо встретить свежим хлебом, только что из печи, а не вчерашними остатками. Это старая традиция.
При мысли об Оране мне сделалось тепло, хотя в старых домах на пустошах всегда гуляют сквознячки, как ты их ни утепляй. Душу наполняло предвкушение чего-то очень хорошего. До весны было еще далеко, но казалось, что сейчас со мной именно она. Обнимает теплыми крыльями, отрывает от земли и впереди только радость и свет.
Я привела себя в порядок, напевая старую песенку о трубочисте и барышне, нашла в сундуке теплое платье, которое носила еще в школе, и решила, что сегодня же выберу время и схожу к швее. Надо принарядиться. Надо выглядеть не просто приличной дамой, но леди.
Внезапно я поняла, что хочу прихорашиваться и наряжаться не просто так. Я снова делала это не только для себя, но и для кого-то.
Когда-то я пыталась стать первой красавицей столицы для Кевина — ровно до тех пор, пока его мамаша не сказала: “Сколько ни наряжай корову, она все равно не станет ланью”. Кевин при этом хихикнул, и с тех пор мое желание быть светской звездой как отрезало. Я, конечно, наряжалась по последней моде, как