Великому русскому
художнику слова
Николаю Васильевичу
Гоголю
от правительства
Советского Союза
9 сентября 1951 года.
И советское правительство поспешило отметиться, а как же – классик русской литературы… И останки спасли, не каждому в 1930-е годы так везло, многие могилы пошли под нож бульдозера, когда в Советской России наступление социализма началось по всем фронтам.
А те, кто растаскивал его прах? О, здесь разговор особый, здесь – трагедии и трагедии, здесь одна таинственная история наслаивается на другую, и смерти – одна за другой – так же необъяснимы, как и длительная жизнь того или иного «героя».
* * *
Очертим круг: прозаики и поэты Всеволод Иванов, Владимир Лидин, Александр Малышкин, Юрий Олеша, Владимир Луговской, Михаил Светлов, Илья Сельвинский, Валентин Стенич, историк Мария Барановская, археолог Алексей Смирнов, художник Александр Тышлер. Побеспокоили прах Гоголя в основном люди, которые не верили в Бога; равнодушные к прошлому, к чужой смерти. Они были атеистами, но не по рождению, а по воспитанию, вернее – по воздействию времени на душу. И это сказалось на их судьбе.
Но что делать?
Не рвать же на себе волосы и не завещать похоронить себя (как Николай Полевой) в халате, домашних тапочках и небритым.
Однако те, кто покусился на останки Гоголя, через несколько дней, договорившись между собой, изъятое за малым исключением вернули, прикопав на могиле землею. Но… поздно… поздно… поздно…
Рассказывали, что одному из них Гоголь снился три ночи подряд, требовал вернуть свое ребро.
И второй себе места не находил. Он оставил в кармане плаща, повешенного в прихожей, берцовую кость, а на следующее утро там ее не нашел. Опросил других, никто не брал.
А третий, может быть, ради любопытства, прочитал в то время «Завещание» Гоголя, где, помимо прочего, сказано: «…стыдно тому, что привлечется каким-нибудь вниманием к гниющей персти, которая уже не моя…» И устыдился своего поступка[202].
А если серьезно?..
Итак, по очереди.
Писатель и драматург Всеволод Вячеславович Иванов. Всю жизнь чего-то боялся, наверное, ошибок молодости: сначала был за белых, потом был за красных. И даже в глубокой старости опасался стука в дверь – не за ним ли? А такие эпатажи – участие в эксгумации останков Гоголя – лишь усиливали его страх (изначально, правда, действуя возбуждающе). Не оставил даже строчки о том роковом дне – может быть, учлось?
Писатель Владимир Германович Лидин… Прожил долгую жизнь… Умер в 85 лет. Но 1931 год оказался самым провальным в его творчестве – не вышло ни одного произведения… Он единственный, кто оставил воспоминания о том дне. Краткие записи достаточно объективны, хотя Лидин, как и всякий писатель, кое-что приукрашивал и кое о чем промолчал… На его совести оказалось еще много грехов: преступив раз, не остановишься – история Лидина это только подтверждает.
Александр Георгиевич Малышкин, писатель, считавшийся классиком социалистического реализма, умер, не дожив до 50 лет. А ведь отличался богатырским здоровьем, но именно в начале 1930-х годов здоровье его стало сдавать. По рассказам очевидцев, те памятные, апреля 1931-го, события вызвали у Малышкина настоящую депрессию, он несколько дней не выходил из дома. Детям и жене он ни словом не обмолвился о том, что произошло в тот день на кладбище… Видимо, рассчитывал, что «прикосновение» к останкам великого Гоголя даст некий толчок к писательству. Но, увы, не удалось…
Юрий Карлович Олеша – прозаик, поэт, драматург. Талантливый человек, но погиб, запутавшись в себе и в окружающем мире. Даже книга появилась о «гибели советского интеллигента», посвященная именно Юрию Олеше. Но и это еще не все. В последние годы жизни «Олешу часто можно было видеть в Центральном доме литераторов, но не выступающим в залах, а внизу в ресторане, где он коротал время за стаканом водки. Денег у него никогда не было, более удачливые советские писатели почитали за честь угостить своего незадачливого коллегу, прекрасно осознавая его огромный талант и невозможность реализации его. Однажды, узнав, что существуют разные категории похорон советских писателей, он поинтересовался, по какой категории похоронят его. Его хоронили бы по самой высшей, самой дорогой категории. Олеша на это спросил фразой, вошедшей в историю Дома литераторов: нельзя ли похоронить его по самой низкой категории, а разницу вернуть сейчас?..» Это был самый низкий уровень, ниже низшего…
Поэт Владимир Александрович Луговской. В 1937 году было опубликовано постановление правления Союза писателей Советского Союза, в котором некоторые его стихи осуждались как «политически вредные». Луговской был вынужден принести публичное покаяние (что было бы в противном случае – страшно представить). Но публикации его были затруднены, а творческий кризис затянулся до… самой смерти… И умер он через год после развенчания «вождя всех советских народов»… Сердце не выдержало…
Поэт Михаил Аркадьевич Светлов, когда-то – настоящий кумир советской молодежи. Но премиями Страны Советов отмечен был только посмертно, а все свои 60 лет прожил в страшной нужде.
Писатель, поэт и драматург Илья Львович Сельвинский.
Автор знаменитого:
Ах, что ни говори, а молодость прошла…
Еще я женщинам привычно улыбаюсь,
Еще лоснюсь пером могучего крыла,
Чего-то жду еще – а в сердце хаос, хаос!
Еще хочу дышать, и слушать, и смотреть;
Еще могу шагнуть на радости, на муки,
Но знаю: впереди, средь океана скуки,
Одно лишь замечательное: смерть.
На роль некрофила Сельвинский уж никак не подходил, был настоящим живчиком, не чурался ничего человеческого: любил женщин, хорошее вино и шумную компанию… Но стихи явно навеяны тяжестью жизни, усталостью от жизни, стремлением и желанием уйти. И выход один… Очень странно… Но странно ли? Или витало над ним… облако смерти?
Поэт, эссеист и переводчик западноевропейской литературы Валентин Иосифович Стенич. Настоящий российский денди, даже после 1917-го не изменял своим привычкам.
«Среди советских писателей он прослыл циником» (Надежда Мандельштам).
Денди и циник – впрочем, две стороны одной и той же медали, и ничего здесь не сделаешь. Планида такая…
Арестован в 1937-м и расстрелян – без суда и следствия. После смерти все о нем просто-напросто забыли… Канул в Лету…
Мария Юрьевна Барановская – старейший сотрудник Государственного исторического музея, заслуженный работник культуры РСФСР. Работала над сбором материалов по московскому некрополю. Единственная, кого не мучили по ночам кошмары… Хотя и ее