– Так им, гадам! – прокричал кто-то в траншее.
Виктор опустил автомат. Магазин в нем снова был пустым. Хотелось пить. Горло пересохло. Соленая влага, смешанная с пылью и грязью, текла по лицу из-под каски, заливала глаза. Как будто чувствуя это, кто-то рядом протянул ему откупоренную флягу. Теплая и от того противная, но все равно такая нужная сейчас вода стала проникать в нутро, потекла мимо рта, заструилась по его мокрой груди, заливая просоленную на жаре гимнастерку.
– Волков! – Виктор не узнал голоса лейтенанта Андреева.
Тот протиснулся к нему по траншее, крепко обнял, прижал к себе. Его испачканное кровью лицо расплылось в широкой улыбке, глаза сияли от радости.
– Наша высота, наша, сержант! Мы взяли ее! Благодаря тебе взяли! – прокричал он прямо в лицо Виктору.
Его прервал доносящийся со стороны громкий мат и ругань. Слова русские, кажутся родными, только звучали они с интонацией врага, предательски, будто с немецким акцентом.
– В контратаку пошли! – ответил лейтенанту Виктор.
– К бою! – прокричал тот.
Штрафники встали вдоль земляных укреплений. Стволы винтовок и автоматов смотрели в тыл власовцам. Казах поставил захваченный пулемет на бруствер.
– Огонь! – с хрипом выкрикнул Андреев и первым бросил далеко вперед гранату.
Прогремел взрыв, за ним еще один. Следом почти залпом начали вести огонь по врагу бойцы штрафной роты. Патронов они не жалели. Стреляли прицельно и много. Подступы к отбитым позициям противника с тыла моментально заполнились телами убитых и раненых власовцев. Уцелевшие начали откатываться назад. Бежали, отступая, падали, захлебываясь в собственной крови, крича от отчаяния.
– С фланга обходят! – Виктор увидел еще одну группу идущих в контратаку власовцев, появившихся у него за спиной, со стороны леса, почти оттуда, откуда он сам ворвался со своими бойцами на их позиции.
По его команде пятеро штрафников, в том числе казах с пулеметом в руках, переместились по траншеям навстречу атакующим. Через полминуты они будут там. Бой теперь шел ближе к болоту. Гремели пулеметные и автоматные очереди, хлопали винтовочные выстрелы, взрывались одна за другой гранаты. Виктор отправил на помощь сражающимся товарищам еще двух штрафников, которых встретил первыми на пути. Они исчезли в коридоре тянущихся земляных укреплений, оставляя его одного.
– Ненавижу! – услышал он позади себя голос.
Посмотрел назад. Метрах в пяти от себя, на входе в полуразрушенный взрывом блиндаж, Виктор увидел окровавленного власовца с немецким боевым ножом в руке. Тот был ранен, но еще подвижен. Он был зол и готов перед смертью поквитаться с каждым бойцом Красной армии, кто попадется ему на пути. Глаза его выдавали лютую ненависть. Они горели желанием убивать.
– Ненавижу! – прохрипел изменник и пошел прямо на сержанта Волкова.
Автомат Виктор держал в руке, но перезарядить его он не успел. Магазин был пуст. Времени на его замену нет. Поблизости никого, кто мог бы помочь. Даже лейтенант Андреев, только что находившийся рядом, исчез где-то в траншеях. А враг шел прямо на него. До смертельного столкновения оставалось всего три-четыре шага. Власовец высокий, широкий в плечах, откормленный. В руке его острый боевой нож с орлом и свастикой на рукояти. Драка предстояла смертельная. Один в ней должен умереть. Виктор знал это. Но отступать он не намерен. Не так воспитали его в рабочих кварталах Подольска. Он будет драться. Так было всегда. Редко судьба ставила его в противостояние с равным по силе противником. В основном они были сильнее, крупнее, выше ростом, крепче, старше, опытнее. Но он никогда не пасовал, не сдавался, дрался отчаянно, разбивая кулаки, проливая кровь.
– Ну! Давай! – теперь Виктор сам бросил громкий, смелый и отчаянный вызов врагу.
Он выхватил нож, что находился в ножнах сбоку на ремне. Власовец шел прямо на него. Глаза налиты кровью, в них отчетливо читалось желание уничтожить любого.
– Давай! – что есть мочи вызывающе прохрипел сержант Волков.
Противник атаковал первым. Промахнулся. Рука с ножом пролетела мимо лица Виктора. Потом еще и еще. Тот отскочил на полшага назад. Потом уклонился от удара, уперся плечом в стену окопа, отскочил от нее, ударился другим плечом в противоположную стену траншеи, снова уклонился. Они столкнулись. Виктор ударил противника кулаком в живот, потом нанес удар ножом и попал острием в подсумок. Ударил еще и снова попал в подсумок. Лезвие застряло в нем. Власовец отскочил назад под давлением сержанта. Но он не сдался. Взгляд у него бешеный. Он снова с диким ревом пошел вперед. Сразу и резко, на выпаде всем телом он попытался достать Виктора. Ножа у Волкова больше в руке не было, он застрял во вражеском подсумке на поясе, а потом упал на землю и лежал у власовца в ногах. Его никак не достать. Виктор отчетливо увидел блеснувшее на солнце лезвие и успел перехватить руку противника, схватился за его запястье, резко прижал к брустверу и ударил через плечо того кулаком в окровавленное лицо. Потом еще и еще раз. Власовец вырвался и по инерции отскочил назад. Но отступать он не намерен. С диким ревом он снова кинулся на Виктора. Тот успел нырком вниз уклониться от удара ножом и в ответ изо всех сил оттолкнул от себя противника, который сразу упал на дно траншеи.
Всего несколько секунд было у молодого сержанта на то, чтобы отдышаться, пока соперник поднимется. Помощи ждать ему было неоткуда. Драться придется в любом случае. Но шансы на победу в смертельной драке с более крупным и сильным врагом невелики. Виктор решил воспользоваться малой саперной лопаткой, что висела у него на ремне сзади, рядом с флягой для воды. О таком ее применении он уже слышал от солдат, успевших схватиться врукопашную с врагом. Его рука потянулась к ней. Нужно успеть расчехлить ее, вытянуть вперед, схватиться удобнее и ударить в замахе на выпаде всем телом, чтобы поразить голову или плечо противника с одного удара.
Но рука бойца по пути за спину задела кобуру с трофейным, добытым еще позавчера «Люгером». Как же он позабыл о нем? Пистолет – его настоящее спасение. Враг стоял перед ним. Еще мгновение – и он бросится на Виктора, поразит его своим ножом сразу и насмерть. Еще