И, по правде говоря, никто не мог четко определить тонкую грань между условиями жизни «слуги» и настоящего раба.
Чтобы оправдать такое вопиющее беззаконие, власти утверждали, что нельзя позволить «закоренелым преступникам» бесконтрольно бродить по острову, да еще и жить за счет остального «общества».
Поэтому Селеста Эредия понимала, что, решив дать свободу своим рабам, она вовсе не гарантирует им эту свободу. Она вновь решила обратиться за советом к банкиру Хафнеру, который, без сомнения, лучше всех знал сложные юридические тонкости колонии.
– Если вы уедете с Ямайки и по какой-то причине не вернетесь, ваши рабы неизбежно попадут в руки Стэнли Клейна. А это, по моему мнению, самый жестокий и беспринципный работорговец, который когда-либо ступал на эту землю. – Банкир сделал длинную паузу, словно наслаждаясь моментом, когда его собеседница затаила дыхание. – Однако, – добавил он, – думаю, есть одна небольшая юридическая хитрость, которой мы можем воспользоваться.
– И что это?
– Продайте своих рабов компании.
– Компании? – удивилась Селеста Эредия. – Какой компании?
– Сахарной компании, базирующейся в Лондоне. Тогда ваше физическое присутствие на острове будет не обязательно. Достаточно будет иметь законного представителя, и этим может заняться мой банк. Мы уже представляем несколько таких компаний.
– И какую бы вы мне посоветовали?
– Никакую. – Хитрый банкир улыбнулся с намерением. – Мой совет – создайте ее сами. Таким образом, даже если вы умрете, ваши рабы останутся «собственностью» ваших законных наследников.
– Если мой отец и я умрем, у нас не останется наследников.
– По закону наследник всегда существует, пока не доказано обратное, – иронично ответил он. – Дядя, племянник, дальний кузен, кто знает? Определение займет годы, а за это время ваши рабы состарятся под защитой банка.
– Банк сделает это для нас?
– Конечно! – ответил он. – Это часть нашей работы, и я уверен, что эта плантация может производить более восьмидесяти тонн сахара в год. Этого достаточно, чтобы содержать рабов, платить наши гонорары и даже получать небольшой капитал. Единственное, что вам нужно, это надежный управляющий, который будет относиться к вашим рабам как к «почти свободным» людям.
– Вы могли бы найти мне такого?
– Думаю, у меня есть подходящий кандидат, если вам не важно, что это женщина.
– Меня это нисколько не смущает.
– В таком случае я пришлю ее завтра. Но не судите по внешности. Доверьтесь мне.
На закате следующего дня к воротам подъехал небольшой экипаж, из которого вышла элегантная дама с утонченными манерами, ухоженными руками и легким иностранным акцентом, который она изящно подчеркивала.
–Добрый день! – сказала она. – Меня зовут Доминик Мартель, меня направил мистер Хафнер.
Её пригласили сесть в самое удобное кресло на веранде, подали чай в самой изысканной посуде. После нескольких легких, ничего не значащих фраз, в которых она отметила исключительно красоту этого места, вновь прибывшая вежливо заметила:
– Насколько я понимаю, вас могут заинтересовать мои услуги.
– Надеемся на это, – призналась Селеста. – Есть ли у вас опыт управления сахарными плантациями?
– Никакого.
– А в управлении ромовыми заводами?
– Тоже нет.
– В таком случае, какой у вас опыт?
– На протяжении двенадцати лет я с невероятным успехом и, позвольте сказать это со всей скромностью, управляла знаменитым борделем мадам Доминик.
– Борделем? – удивился Мигель Эредиа. – Тем самым, мадам Доминик?
– Именно! Лучшим в Порт-Ройале. Тем, что располагался прямо напротив таверны «Тысяча якобинцев». Помните?
– Видел, проходя мимо… – сухо ответил он, не желая вдаваться в подробности. – Но, насколько мне известно, это действительно был лучший бордель на острове.
– Жаль, что я не видела вас среди своих клиентов, – уточнила она. – Тогда вы могли бы убедиться, что в моем заведении всё работало идеально. К сожалению, я уехала в отпуск в Марсель, а вернувшись, обнаружила, что от всего, что я создавала годами, осталась лишь вывеска.
– Очень сожалею. А вы не думали восстановить его?
Элегантная мадам Доминик бросила на него косой взгляд с тонкой иронией.
– Всему своё время, – вздохнула она. – К тому же там, где я находила деньги для строительства этого дворца, теперь не достать даже на лачугу. Да и я уже не в том возрасте, чтобы справляться с взбалмошными девицами. Но уверяю вас, я вполне готова честно и эффективно управлять таким местом, как это.
– Прежде всего, – заметила Селеста, – нужно ясно понимать, что наше главное условие при выборе управляющего – это требование уважительного и достойного отношения к рабам.
– Фердинанд меня уже предупредил.
– Мы считаем наших рабов свободными людьми, но, полагаю, вы знаете, какие трудности встречает свободный чернокожий на Ямайке.
– Лучше, чем кто-либо! У меня была темнокожая воспитанница, способная заработать свободу за неделю, но всё было бесполезно. Как только она начинала жить самостоятельно, её тут же арестовывали, и мне приходилось бежать платить залог, пока это не сделал какой-нибудь ублюдок вроде Кляйна или другой дикарь, который бы просто убил её. Тяжело быть чернокожим в наше время! – заключила она с уверенностью. – Очень, очень тяжело!
– Как мы можем быть полностью уверены, что вы будете обращаться с нашими так, как мы того желаем? – спросила слишком практичная Селеста.
– Дорогая… – начала бывшая хозяйка борделя, едва улыбнувшись. – Жизнь научила меня, что мало чему можно доверять. Даже земле под ногами: стоит только на мгновение ослабить бдительность, и она начинает трястись. Но вы можете быть уверены, что если дадите мне возможность провести остаток дней в этом раю без экономических проблем и необходимости ежедневно иметь дело с проститутками и пьяницами, я не буду настолько глупа, чтобы пинать ваших рабов.
– Звучит логично.
– Так и есть. – Элегантная дама резко раскрыла свой веер, несколько раз им взмахнула, внимательно посмотрела на своих собеседников, и, слегка изменив тон, добавила: – Если вам это пригодится, я скажу, что я одна из немногих, кто знает, как обращаться со Стэнли Кляйном.
– Вы хорошо его знаете? – заинтересовался с некоторой долей любопытства Мигель Эредиа.
– Слишком хорошо! – выразительно ответила она. – Это властный, амбициозный и грубый человек, который кажется способным проглотить весь мир. Но есть одна вещь, которую он редко может «проглотить», ведь вся его энергия исчезает ниже пояса. – Она слегка покачала головой, словно бы отвращаясь от этой мысли, и продолжила: – И это делает его ещё опаснее, потому что он знает, что на самом деле не более чем жирный и закомплексованный гигант, которому однажды одна из моих девиц сказала: «Если бы твой член был таким же большим, как нос, ты бы перестал ненавидеть мир». – Она цокнула языком. – Он ударил её, но позже напился и пришёл плакать у меня на коленях, пытаясь объяснить, что значит