–Никогда ещё я не слышал, чтобы ты говорила с таким жаром, – всё больше удивлялся Мигель Эредиа. – Я и представить себе не мог, что ты так думаешь.
–Возможно, потому что мы никогда не обсуждали это раньше, а возможно, потому что события последних дней заставили всплыть на поверхность то, что всегда жило во мне, но о чём я сама не догадывалась. Часто нужен толчок, чтобы дерево сбросило свои плоды, и несомненно, что землетрясение стало таким толчком.
Прежде чем её отец успел возразить, раздался осторожный стук в дверь. Когда Селеста открыла, перед ней возникла огромная фигура старшего плотника, угрюмого баскофранцуза, которого никто не знал под другим прозвищем, кроме «Габачо». Он, приподняв край огромной соломенной шляпы, с которой никогда не расставался, коротко и с жутким акцентом сказал:
–Нашёл грот-мачту. Очень хорошая.
–Где?
–Португальский брикбарк на мели.
–«Ботафумейро»? – Громила едва заметно кивнул, и Селеста не удержалась от комментария, обращённого к отцу: – Как ни иронично, но корабль этого мерзавца решит нашу серьёзную проблему. – Она снова повернулась к французу: – Что тебе нужно?
–Двадцать человек и разрешение, полковник.
–Можешь рассчитывать на это. Как дела с остальным?
–Через две недели выйдем в море.
Он не преувеличивал, поскольку командовал целой армией рабочих, которые трудились с рассвета до полудня и с полудня до поздней ночи. Когда-то роскошный галеон на глазах обретал былую мощь и маневренность. На суше в это время десятки людей чинили паруса, канаты и приводили в порядок пушки.
Слава о необычной щедрости, с которой девушка вознаграждала своих людей, разнеслась по всему острову, и в те дни, когда землетрясение разрушило большинство источников дохода, не осталось ни одного человека, кто бы не хотел воспользоваться этой возможностью.
Неподалёку от стоянки корабля вырос импровизированный лагерь из парусиновых палаток, и с наступлением ночи вспыхивали костры, звенели гитары, а выжившие после катастрофы проститутки старались наверстать упущенное время.
Даже явились на борт несколько музыкантов, предлагая свои услуги для восстановления распущенного оркестра капитана Де Графа, но всех их Селеста отпустила одними и теми же словами:
– Мне нужны не флейтисты, а мужчины, готовые рискнуть жизнью в открытом море. Это уже не пиратский корабль и не плавучий бордель.
Однако однажды утром она попросила англичанина Ройтера найти лучшую вышивальщицу на острове, и когда та предстала перед ней, Селеста без всяких предисловий заявила:
– Я дам тебе пятьдесят дублонов, если ты вышьешь для меня флаг и сохранишь рисунок в тайне. Но предупреждаю: если разболтаешь, я велю отрезать тебе язык.
Глаза доброй женщины распахнулись от удивления, она немного замялась, но почти сразу ответила дрожащим голосом:
– Сеньора… за пятьдесят дублонов я унесу с собой в могилу не одну тайну, а сто. Когда начинать?
– Прямо сейчас. Ты закроешься в каюте первого помощника и не выйдешь оттуда, пока не закончишь работу.
– Какой рисунок?
– Завтра увидишь.
Четыре дня спустя сам Лоран де Граф попросил разрешения подняться на борт и, осмотрев «критическим глазом работу кузнецов и плотников», уселся рядом с Селестой, которая ждала его в тени на кормовом поднятии.
– Поздравляю! – сказал он. – Не может быть сомнений, что ты делаешь отличную работу. Я бы и сам лучше не справился.
– Ты сомневался?
– Вовсе нет! – ответил голландец своей ослепительной улыбкой профессионального соблазнителя. – Достаточно поговорить с тобой один раз, чтобы представить, на что ты способна… – Он бросил на нее самый вызывающий взгляд. – Жаль только, что ты так молода! – добавил он.
– Проблема не в моем возрасте, а в твоем, – с насмешкой ответила она. – И я уже предупреждала тебя, что красивые мужчины меня не привлекают. – Она протянула руку и дружески хлопнула его по предплечью. – Что ты собираешься делать теперь, когда тебя вынуждают стать честным?
– Пока точно не знаю, – искренне ответил он. – Но после расчета с моей командой у меня осталось ровно столько, чтобы открыть неплохой бордель в Париже. – Он подмигнул ей. – Можно было бы назвать его «Порт-Рояль». Как тебе идея?
– Плохая. Это как если бы ребенок открыл фабрику леденцов.
– Леденцы заканчиваются, когда их сосешь, – рассмеялся он. – А шлюхи – нет.
– Пусть так, – ответила девушка. – Но было бы печально, если бы последний великий пират Карибского моря, выживший представитель грозной и уважаемой династии, закончил свои дни в качестве «тазика» в публичном доме. Как ни крути, ты остаешься Великим Лораном де Графом и должен уважать себя.
– Ты говоришь о самоуважении, сидя на моем флаге? Не смеши меня!
Она взглянула на него с заговорщическим теплом, в котором читалась искренняя привязанность к человеку, готовящемуся начать последний большой переход своей жизни.
– Я сделаю тебе обещание, которое, возможно, порадует твою грязную, извращенную душонку, – прошептала она, наклоняясь к нему, хотя было очевидно, что никто их не слышит. – В тот день, когда мои ягодицы перестанут быть достойными сидеть на твоем флаге, я выброшу подушку в море.
Голландец распахнул глаза с комически-надежным выражением лица:
– Сегодня ночью?
– Нет, извини, – спокойно ответила она. – Не сегодня ночью и, вероятно, даже не в этом году.
– Какая жалость! – вздохнул он. – Моя нянька, француженка, к слову, научила меня и весьма убедительно доказала, что потеря девственности в раннем возрасте пробуждает дух и расширяет «горизонты».
– Я скорее думаю, что расширяет это кое-что другое, – рассмеялась она. – И пока меня все устраивает, хотя должна признать, что ты был ближе всех к тому, чтобы пробудить мой дух. Ты действительно очаровательный мужчина, и мне хотелось бы сохранить этот воспоминание.
– Ты тоже очаровательное создание, хотя все говорят, что ты тверже кремня. Знаешь, как тебя называют? – При ее молчаливом жесте отрицания он добавил, почти нарочито четко артикулируя: – Серебряная Дама.
– Серебряная Дама? – повторила девушка, словно обдумывая это. – Если честно, мне это даже нравится. И подходит: не каждому удается поднять из моря состояние в слитках серебра.
– В связи с этим мне хотелось бы задать тебе один вопрос, и даю слово, что всегда сохраню секрет. Это то серебро, которое, как говорят, использовал в качестве балласта на своем корабле Момбарс Истребитель?
Селеста Эредиа лишь пожала плечами, уходя от прямого ответа.
– Возможно, – ответила она.
– И как оно оказалось на «Жакаре»? – спросил ее собеседник.
– Это длинная история. Длинная история «хитрости и героизма».
– Мне трудно поверить, что небольшой корабль, как «Жакаре», который на стоянке едва можно было заметить рядом с нами, смог потопить корабль Момбарса, который