– Нам ехать до вас ещё часов пятнадцать, но, возможно, придётся сделать остановку. Я не спал почти двое суток, – устало сказал Остин, быстро потирая переносицу и возвращая руку на руль.
– Я тебя понял, Миллер. Выходи на связь каждые три часа. Если что-то случится, звони сразу. Вертушка ещё в строю, но использовать её я готов только в крайнем случае. Надеюсь, ты понимаешь.
– Конечно, Мэтью. Договорились, – кивнул Остин, словно его друг мог это видеть. На его лице мелькнула слабая, почти неуловимая улыбка, которая осветила его усталое лицо.
– Береги себя, приятель, – напоследок сказал Мэтью.
– До связи.
Остин сбросил вызов и аккуратно вернул телефон на крепление. В машине снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим урчанием мотора и едва слышимой музыкой. Я молча следила за тем, как медленно закрывается люк над нашими головами.
– Этот Мэтью, – решила я нарушить тишину, – он и есть тот самый твой знакомый.
Остин слегка кивнул, не отрывая взгляда от дороги, но его лицо чуть смягчилось.
– Всё верно. Мы вместе служили в армии США ещё до всемирного катаклизма. Как твой отец и дед, – он улыбнулся, словно оживляя в памяти образы тех времён.
– Папа служил в армии? – переспросила я, чувствуя, как глаза расширяются от удивления. Эта новость сбила меня с толку: папа никогда не рассказывал о своей службе. Даже мама, которая обычно не скрывала от меня деталей из прошлого, ни разу об этом не упоминала. – Ого…
Остин бросил на меня короткий взгляд, а затем снова сосредоточился на дороге.
– Да, – тихо заговорил он. – Ещё до того, как твоя мама узнала, что беременна тобой, он почти всё время был на службе. Лишь изредка приезжал в Чикаго во время отпуска. Но когда узнал, что станет отцом, сразу же разорвал контракт и вернулся домой. Хотел быть рядом с тобой и твоей мамой.
У меня внутри всё потеплело от этих слов. Я представила, как папа, ещё совсем молодой, принимает это решение ради меня, ради того, чтобы быть рядом. Улыбка невольно дрогнула на моих губах, но вместе с ней пришла горечь воспоминаний. Наши с ним отношения всегда были напряжёнными. Мы редко находили общий язык, а его постоянная гиперопека невероятно раздражала меня. Особенно, когда мне исполнилось тринадцать и я впервые заинтересовалась мальчишками. Но, несмотря на все наши разногласия, я знала, что он меня любил, хоть и никогда не говорил об этом вслух. Любил… а теперь его больше нет. И всё потому, что он смог отказаться от двух своих детей, запивая горе алкоголем и умерев так… глупо.
– По поводу того, что Мэтью сказал про полчища… – я прочистила горло, чтобы избавиться от кома, застрявшего в нём.
Остин не стал дожидаться, пока я закончу мысль, и ответил, словно продолжая собственные размышления:
– Я полагаю, что на них можно наткнуться только вблизи крупных городов. А мы их объезжаем. Но, – он сделал короткую паузу, задумчиво сдвинув брови, – это не значит, что нам нечего бояться. Шанс наткнуться на большую стаю всегда есть.
Я нервно сглотнула и кивнула. Остин говорил это спокойно, но его слова заставили моё сердце ускорить ритм. Полчища. Стаи. Сколько ещё страшных вещей я не знала о мире, в котором жила?
Повернувшись к заднему сиденью, я взглянула на Лео. Он дремал, сжимая маленькой ладошкой руку Джесси. Её лицо, напротив, оставалось непроницаемым, а во взгляде читалось отчуждение. Это ощущение пустоты и холода, исходящее от неё, заставило меня крепко сжать губы и отвернуться. Нам нужно будет поговорить, как только это всё закончиться, как только доберёмся до Мэтью и сможем нормально отдохнуть. Она не может вечно дуться на меня. Хотя, если быть честной, я переживала не столько за себя, сколько за Остина. Он спас ей жизнь, а она, казалось, даже не хотела этого замечать.
Спустя три долгих часа пути, наполненных гулом двигателя и гнетущим молчанием, Остин наконец остановил машину. Шины с хрустом прокатились по потрескавшейся дороге, прежде чем погрузились в мягкую, растревоженную траву у обочины. Мы выбрались наружу, чтобы размяться, заправить машину и немного развеяться. Вокруг нас раскинулось бескрайнее поле высокой травы, простирающейся до самого горизонта. На этот раз не было ни кукурузных зарослей, ни каких-либо укрытий – только ровные, слегка колышущиеся на ветру зелёные волны.
– Скоро мы сделаем привал, чтобы переночевать, – объявил Остин, закрывая уже пустую канистру и смахивая с рук капли случайно пролившегося бензина. В его голосе слышалась усталость, глубокая и изматывающая, будто он с каждой минутой становился всё тяжелее даже сам для себя. – Усталость начинает брать надо мной верх.
– Где мы будем ночевать? – спросила я, смотря через стекло на Лео, который усиленно боролся со сном, то и дело роняя голову. – Вокруг нас только поля, а все города мы объезжаем.
Холодный ветер налетел сильным порывом, трепля мои волосы и заставляя вздрагивать от пронизывающей свежести. Остин, почесав заросший щетиной подбородок, бросил быстрый взгляд куда-то вдаль.
– Довольно часто на таких полях можно найти заброшенные фермы, – сказал он задумчиво. – Главное – успеть отыскать хотя бы одну, пригодную для ночлега, до темноты. Иначе, когда солнце сядет, мы будем слишком заметны не только для претов.
Я проследила за его взглядом. Солнце касалось горизонта, а небо горело ярко-красным, словно пылающий костёр, разбросанный по всему простору. Вид был великолепен, но времени у нас оставалось совсем мало.
– Поехали, – Остин мягко хлопнул меня по плечу, и я, стряхнув оцепенение, поспешила забраться в машину.
Как и предупреждал Остин, мы не просто объезжали крупные города, но и избегали даже самые мелкие, петляя по узким дорогам, которые с каждой милей становились всё хуже. Местами асфальт был разбит в щебень и нам то и дело приходилось сворачивать на поля, чтобы объехать особенно глубокие ямы, а потом снова искать возможность вернуться на дорогу. Долгая тряска и монотонное гудение двигателя постепенно вводили меня в состояние полусна, но напряжение не позволяло полностью расслабиться.
Ещё час в пути – и солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставив лишь бледные отблески на иссиня-чёрном небе. А мы так и не нашли ни одной целой фермы или хотя бы не разрушенного до основания сарая, где могли бы переждать ночь.
– Будем спать в машине, – наконец произнёс Остин, и в этот раз его голос прозвучал так устало, что я буквально ощутила на себе, насколько сильно он был вымотан.
Свернув с дороги, он направился к небольшой лесопосадке, выбрав укромное место, где густо