Вероятнее всего, что этих собак оставил на острове китоловный корабль, следы которого мы нашли на берегу острова Восьми. Может быть их бросили рыбаки колонии Эндерби в порте Росс, оставленный по случаю неудачи в 1850 году.
Хотя мы не узнали, откуда явились эти собаки, но убедились, что они существуют на острове. Both как мы их увидели.
Наши запасы свежего мяса истощились почти совершенно; погода испортилась так, что мы не могли ехать на остров Восьми, где мы наверное нашли бы тюленей. Мы решили идти пешком вдоль по северо-восточному берегу до того места, где я прошлый раз убил уток; мы надеялись найти тюленя, заснувшего в высокой прибрежной траве.
Алик и Гарри ушли вперед. Джорж остался в Эпигуайте; Мусграв и я взяли ружья и хотели идти вслед за товарищами. Вдруг, запыхавшись, прибегает Гарри. Он был взволнован. Он говорил, что сию минуту с Аликом встретил двух собак на берегу. Одна была чудесная пастушья собака, белая с черными пятнами, с мохнатым, красивыми хвостом; другая поменьше, смесь грифона с бульдогом. Алик остался подле них, а он прибежал за куском говядины, чтобы их приманить и за веревкой, чтобы их привязать, ежели они дадутся в руки; но он сомневался в этом, потому что они были слишком дики.
Мы взяли то и другое и втроем пошли вдоль берега, но через несколько минут увидели возвращающегося Алика. Он нам рассказал, что в отсутствии Гарри хотел подойти к собакам, потихоньку звал их, но они испугались звука его голоса, и при первом шаге его вперед убежали в лес, куда за ними идти было нельзя.
Мы подошли к тому месту, куда они ушли, и ясно видели следы их лап на мягком торфе. Одни были глубже и больше других.
Мы были в отчаянии. Мы надеялись иметь двух друзей, которые бы нас любили и помогали нам, и их потеряли! К счастью, остальная часть дня была удачнее и заставила нас забыть об этом неудовольствии. Мы нашли тюленя с маленькими, убили их и, кроме того, еще около двенадцати птиц. Нам пришлось делить на части наших тюленей и по частям переносить их в лодку. Так мы не в силах были их нести. Мы вернулись вечером истомленные в Эпигуайт.
ГЛАВА XII
Ночь, проведенная под открытым небом. — Я выделываю тюленьи кожи.
1 мая. Зима приближается и становится очень холодно. Морские львы все реже и реже попадаются; будущее представляется нам не в розовом цвете. Привидение-голод носится перед нами и с каждым днем приближается. Ежели б погода не была так дурна, мы могли бы ездить на охоту дальше. Но нам только изредка можно выезжать в залив.
Мы оставляем в Эпигуайте Гарри и с утра уходим на юг нашего берега, где мы еще не бывали. Вдоль берега идти невозможно, он весь состоит из высоких и острых скал, которые почти отвесно опускаются в море. Нам надо подняться внутрь острова в лес и с трудом прокладывать себе дорогу.
Немного раньше полудня мы подходим к маленькому перешейку, которым соединяется полуостров Мусграв с островом. Это конец нашей экскурсии, тут на низком и гладком берегу мы надеялись найти тюленей.
Мы отдохнули несколько минут на стволе дерева и обошли весь берег кругом, не оставили ни одного угла, ни одного камня без осмотра, и все напрасно: не нашли ни одного тюленя.
Мы страшно устали и упали духом от неудачи; однако ж надо было что-нибудь предпринять. Мы долго рассуждали об этом. Первой мыслью было вернуться самой короткой дорогой в Эпигуайт; но несмотря на все наши усилия, мы не могли вернуться туда до ночи. И как же возвращаться с пустыми руками? Зачем? Разве это благоразумно? Нет, уж ежели мы зашли так далеко, то должны продолжать свой путь, перейти через перешеек и посмотреть, нет ли на противоположном берегу того, чего мы ищем здесь понапрасну.
Через несколько минут ходьбы перед нами открылся чудесный полукруглый залив. Огромные валуны покрывали весь берег, только посередине, на расстоянии нескольких сот метров, берег был покрыт гравием. С противоположной нам стороны залив оканчивался громадной скалой, которая закрывала от нас вход в гавань.
Мы шли, спотыкаясь ежеминутно на валуны, оглядываясь во все стороны, прислушиваясь к малейшему шуму; особенно внимательно осматривая опушки леса, но не нашли и следов тюленей. Наконец мы пришли на ровный гравий, где могли идти удобнее.
Тут мы сели под скалой с вытянутыми от голода и от усталости лицами, ожидая, что наступит отлив, и вода сбудет настолько, что мы можем войти в море и отыскивать креветок на подводных камнях.
Почти в час мы набрали их довольно большое количество и с жадностью съели их. Бедный Мусграв дорого поплатился за этот обед дикарей; вследствие него он был очень болен.
Мы набрали довольно большое количество кревет.
Наступала холодная, темная и страшная ночь. Домой вернуться было невозможно в потьмах по такой опасной и незнакомой дорог, по которой мы прошли всего один раз. Нам приходилось оставаться тут и терпеливо ждать восхода солнца. Мы прижались друг к другу, чтобы не замерзнуть, говорили о Гарри, который нас ждал и должно быть беспокоился о нас, полагая не случилось ли с нами чего-нибудь; мы истомились и физически и нравственно, к тому же Мусграв заболел. Так мы провели всю ночь (ночь в шестнадцать часов) под открытыми небом за выступом скалы, который защищал нас от порывов ветра.
Мы прижались друг к другу и провели ночь за скалой.
На следующее утро, между седьмым и восьмым часом, начало светать. Ветер спал, но поднялся ужасный туман, и скоро начался мелкий и холодный дождь. Мы страшно мучились от голода, измокли и продрогли до костей; мы вышли из под скалы, чтобы пользуясь мелководьем, наловить опять ракушек, которых мы теперь ели осторожней. После этого пошли мы полуголодные домой.
Мусграв и я шли вперед; два матроса следовали за нами; мы молчали; наши мысли были такого рода, что ежели б мы их высказали, то не развеселили бы друг друга. Мы