Затем, уже не смотря на подругу, сняла одеяние и, аккуратно сложив, устроила на кровати, которую мне для ночевок отвел Амон. Закатала рукава повседневного платья и закрыла глаза. Дальше должно было начаться предназначенное лишь для Ави зрелище.
Это не так сложно, как мне всегда казалось. Всего–то и нужно, что обратиться к источнику жизни внутри себя. Не знаю, как чувствуют это, например, некроманты, но я испытываю приятное покалывание в области груди, откуда толчками разгоняется по всему существу тепло и желание наслаждаться каждым новым днем. Сейчас я должна обратить силу внутри себя к коже. Я наследница королевства Жизни. Случается так, что вместе с приходом способностей маг становится непохож на уменьшенную копию себя. Чтобы будущих повелителей королевств нельзя было спутать с самозванцами, для них самой природой был придуман защитный механизм – татуировки по всей поверхности кожи, возникающие по первому зову мага–правителя. Именно поэтому я сейчас и упрашивала заключенную внутри меня чудесную силу отреагировать. И показать Авидале, кем я являюсь на самом деле. К смерти сомнения. Этот человек грудью за меня вступался. Ну же, Ави, ты должна мне поверить…
– Святые минералы… – приглушенно ахнула соседка по комнате, и я поняла, что можно возвращаться в реальность. Открыв глаза, и сама оказалась не прочь посмотреть на то, что сотворила.
– Жизнь, кажется, сияет ярче всего, – как–то обреченно произнес Амон, а в следующее мгновение повторил то же, что и я.
Нет, мои узоры, представляющие собой плетения, покрывающие тело с головы до ног и сияющие золотом, были прекрасны. Я не могла не признать, что механизм обнаружения наследников придуман великолепный. Но то, что произошло с Амоном, лично меня привело в немой восторг.
На его бледной коже постепенно выступающие черные татуировки смотрелись на удивление гармонично и притягательно. Контраст с белоснежными волосами вообще делал некроманта похожим на создание, не совместимое с человеческой основой. Мне на ум пришло сравнение с древней стихией природы, что вершит свою миссию независимо от обстоятельств. Впрочем, главенствующий элемент Амона ведь и был таким. В самом деле, кто решится выступить против самой Смерти?
– Кажется, своим осторожным «Морин…» ты пытался отговорить меня от подобного рода действий, – насмешливо улыбнулась я, когда наше перевоплощение закончилось.
– Мы с тобой эту кашу заварили – нам и расхлебывать, – угрюмо отозвался друг, и я поняла, что все это время он не спускал глаз с Авидалы. Последовав его примеру и тоже к подруге обратившись, я обнаружила смертельно бледную земляночку, от обморока которую спасал все тот же зажатый в руках сверток. Наконец девушка взяла себя в руки и твердо произнесла:
– Если думаете, что я стану извиняться – глубоко заблуждаетесь.
– Мы хотим, чтобы ты поняла наши мотивы, – мягко возразила я.
– А смысл объяснять что–то безродной землянке, когда вы оба являетесь наследниками крови? – скептически выгнула бровь Авидала.
– Ты моя лучшая подруга, – не согласилась с доводами девушки я. Амон молчал, и я поняла: злится. Злится на Ави за то, что молчала до этого и сейчас не желала признавать очевидное. Что же успело произойти между ними такого, что оба настолько болезненно отреагировали на инициированный мною разрыв?
– Ты не безродная, – наконец подал голос Амон. – Твои манеры и умение держаться говорят сами за себя.
– Это все, что тебя во мне интересовало? – желчно выдала Авидала. Святая жизнь, я никогда не видела свою задорную подругу такой! Как же, должно быть, она страдала от вынужденного существовании вдали от Амона… – Графиня Оделис Пиксонская. И все равно низковато для роли твоей любовницы, – поморщилась она, словно съела что–то чересчур кислое.
– Смотря на какое время ты планируешь в этом статусе задержаться, – не остался Амон в долгу и, видя, как наливается гневной краснотой лицо Авидалы, мягко обратился ко мне:
– Морин, ты не оставишь нас ненадолго наедине? Я хочу сказать твоей подруге все, что о ней думаю.
– Если обещаешь оставить ее после этого в живых.
– Живой и даже в добром здравии, – заверили меня с ехидной улыбкой, и только после этого я решилась покинуть комнату. От Авидалы глупо было ждать какой–либо реакции: она стояла, открыв рот, поскольку, видимо, от Амона подобного обращения не предполагала в принципе. Я не стала пытаться поддержать ее в познании новых граней характера некроманта – в конце концов, Академии было за что их не любить – хоть что–то для меня должно было остаться под завесой тайны. Так что просто кивнула и тихо покинула комнату парня.
Длинный коридор общежития с одной стороны ограничивался лестницей на другие этажи, с другой – широким окном, выходящим во двор. К нему–то я и направилась, чтобы переждать бурю, которую, я была уверена, эмоциональная подруга устроит некроманту. Чутье не подвело – из комнаты Амона периодически слышались приглушенные ругательства и звуки, очень похожие на бьющуюся посуду. Из своих комнат повысовывали любопытные носы другие некроманты, среди которых я узнала несколько знакомых лиц с третьего курса, с которым мы вместе занимались на уроках стора Эвангелиона. Завидев меня, спокойно пережидающую у подоконника, они стали стягиваться ближе и задавать вопросы на тему «а что там у Амона происходит».
– Я надеюсь, они мирятся с Авидалой, – просто ответила я.
Парни понимающе переглянулись, словно в моем замечании двойное дно обнаружили, и Генвар, тоже оказавшийся здесь, хохотнул:
– Неужто земная зазноба смилостивилась?
Остальные дружно загоготали, и я, наконец, поняла, что все они имели в виду. Вспыхнув, я тут же встала на защиту подруги:
– И ничего она не зазноба!
– Пти–и–и–чка…так ведь Амон–то сейчас с твоей подружкой мирится – значит, ты у нас получаешься свободной? Разрешите за вами поухаживать, суола Морин? – с загадочной улыбкой подал мне руку незнакомый парень–некромант, но я только головой покачала:
– Извините, суол, но времени на личную жизнь у меня сейчас нет. Только на учебу. Дождётесь, когда я закончу Академию? – и так невинно на него посмотрела, что остальные захохотали еще сильнее прежнего, заглушая даже то, что у Амона происходило:
– Апикс, тебя сделала первокурсница!
– Тише! – попросила я остальных. – Я должна зайти, когда там все успокоится…
– Подглядывать будешь? – спросил кто–то из собравшихся, и я нахмурилась:
– Неправда! И вообще – нечего вам тут делать и уши греть! Не уверена, что Амон этому окажется рад.