А когда в последний раз испытывала что-нибудь хоть отдаленно похожее? О, вот это знаю точно: никогда!
Я прикусила его нижнюю губу; он застонал и снова качнул бедрами мне навстречу.
– Еще! – взмолилась я.
Но это не сработало: он попятился и отстранился. Я готова была взвыть от негодования.
– Еще? – переспросил он с лукавой усмешкой.
Я молча закивала. Второй рукой, что придерживала меня за затылок, он скользнул по моей шее, по ключице – и это легкое, как перышко, касание едва не довело меня до умопомрачения.
– Что за дурацкие бретельки… – проговорил он и, подцепив одну пальцем, аккуратно спустил ее с плеча. Наклонившись, прильнул к обнаженному месту губами – и я вцепилась ему в волосы, а вторую руку, осмелев как никогда, просунула между нами и сжала его ширинку.
Он громко застонал, не отрываясь от моего плеча, – этот стон я ощутила всем телом.
– Боже, Ада!.. – Как мне нравится, когда он произносит мое имя!
Он снова отстранился. Вторую руку, которой уже его не обнимала, я тоже протянула к его ширинке и попыталась расстегнуть ремень, но не успела – он накрыл мои руки своей большой ладонью.
– Не торопись, милая! – выдохнул он. – Нравится видеть, что ты со мной делаешь?
Я взглянула на мощный бугор под его джинсами и кивнула. Он прижал мою ладонь к своей ширинке и опять застонал.
– Хочу, чтобы ты это почувствовала! – проговорил он и прижался лбом к моему лбу.
О да! О да!!!
– Прикоснись ко мне, – прошептала я.
Вообще не люблю эту часть и обычно стараюсь поскорее с ней разделаться. Вечно мне неловко. Вдруг я слишком мокрая? Или слишком сухая? Чаше второе. Иногда мое тело приходится долго уговаривать заняться сексом. Но сейчас я действительно этого хотела – хотела, чтобы он потрогал меня там.
Его пальцы кружили по моему бедру, все ближе и ближе к желанному месту. Я раздвинула ноги пошире, приглашая его войти.
Все так же, прижавшись лбом ко лбу, оба мы смотрели, как его рука проскальзывает мне под шорты и скрывается между ног. Я ахнула, ощутив, как Уэст погружает в меня палец.
– Черт, Ада! – прорычал он. Палец неторопливо скользил во мне, вперед-назад, вперед-назад. – По-прежнему хочешь еще? – спросил он вполголоса.
– Да! – простонала я.
Теперь во мне было уже два пальца.
– Такая жаркая… такая голодная… – шептал он. – Эти городские парни ничего толком не умеют в постели, верно?
Я молча покачала головой. Внутри нарастало какое-то давление, странное, чуждое – и, не в силах больше терпеть, я обхватила ладонями лицо Уэста и впилась губами в его губы.
Он ответил мне глубоким и долгим поцелуем; язык его погрузился мне в рот, как и пальцы – в мое нижнее устье. Дыхание мое ускорилось, бедра начали двигаться словно по собственной воле. Он потер большим пальцем мой клитор – и я застонала, а с губ сорвалось: «Да-а-а!»
– Помоги мне, Ада! Скажи, что делать, чтобы ты кончила так, от моих пальцев!
Я не знала. Никогда не кончала вот так – ни во время прелюдии, ни во время секса. Этот жар, бегущий по позвоночнику, был мне незнаком. Все, чего я хотела, – чтобы Уэст не останавливался, хоть и сама не знала (но отчаянно хотела узнать), к чему это приведет.
И хотела сказать об этом – но в этот самый миг нас вывел из сладострастного транса громкий сигнал микроволновки.
Да чтоб тебя!
Уэст – он реагировал намного быстрее меня – потянулся к микроволновке и распахнул дверцу, чтобы прекратить пронзительный писк. Потом уронил голову мне на плечо и обмяк.
Оба мы тяжело дышали – однако услышали шаги из противоположного холла. Уэст мгновенно развернулся, прикрывая меня собой. Я торопливо поправляла бретельку, надеясь, что за его широкими плечами, да еще в полутьме, останусь невидимкой.
– Уэстон? – донесся из холла сонный голос Амоса. – Это ты?
– Да, папа, – откликнулся Уэст. Он старался дышать тише и спокойнее, но не особо получалось. – Извини, я тебя разбудил?
– Да ничего. Все в порядке? – зевая, спросил Амос.
– Ага, просто решил перекусить, – ответил Уэст. – Попкорн себе грел.
– Ну ладно, только не шуми. – Голос Амоса удалялся; как видно, он возвращался к себе. – Ты же не хочешь разбудить Аду?
– Нет-нет, ни в коем случае! – вполголоса ответил Уэст, и я подавила смешок.
Уже во второй раз нас с Уэстом прервали в решающий момент. А если бы не мешали посторонние, уж мы бы… Не понимаю, что в этом человеке превращает меня в озабоченного подростка, которому плевать на осторожность – но мне это нравится. Нравится, что рядом с ним я теряю голову и забываю обо всем.
– Спокойной ночи, папа, – сказал Уэст погромче.
– Доброй ночи, – откликнулся Амос.
Убедившись, что отец ушел, Уэст повернулся ко мне. Он улыбался – и сердце у меня опять молотом забухало о ребра. Уэст наклонился и поцеловал меня в висок; такой поцелуй ощущался чем-то очень интимным – и я наслаждалась этим новым чувством.
– Ладно, – сказал он. – Пойдем, отведу тебя в постель.
Я хотела ответить, что ничуть не устала, но вместо этого вдруг душераздирающе зевнула.
Ох уж этот Амос Райдер – и кайф обломал, и все настроение сбил!
Уэст достал из микроволновки попкорн и помог мне слезть со стола. Ноги подкашивались, и Уэст, глядя на меня, тихо рассмеялся.
– Заткнись, – сказала я, ткнув его локтем под ребра.
Он довел меня до двери и остановился у порога.
– Может быть… – Я сама не верила, что это говорю; мне пришлось уставиться в пол, чтобы закончить фразу. – Может быть, хочешь зайти?
Я бросила на него робкий взгляд. На лице Уэста отражалась внутренняя борьба.
– Не сегодня, – ответил он наконец.
– А в другой раз? – спросила я с надеждой.
– Да, – не раздумывая, ответил он. И снова поцеловал меня в висок. – В другой раз.
Я кивнула. Быть может, так и вправду лучше.
– Спокойной ночи, Уэст.
– Спокойной ночи, Ада.
18. Уэст
До прошлой ночи я как-то держал свое влечение к Аде в узде. Мог ходить мимо нее – даже когда она в этом своем комбинезоне – спокойно, не хватая, не прижимая к стене и не демонстрируя наглядно, что она со мной делает.
Но больше так не выйдет.
Теперь я могу думать только о том, как ощущалось под ладонями ее нагое тело. Теперь, когда знаю, что значит держать ее в руках и прикасаться к ней – мне всегда будет мало.
И