Сьюзен-Сьюзен… Воровка, проститутка, лгунья.
Он вскочил, налил себе полный бокал бренди и осушил буквально за один глоток. Он чувствовал себя точно так же, когда имел дело с непотребными женщинами. Его конечности были будто накрепко связаны путами, а внутренний голос нашептывал: «Какое все это имеет значение?»
Как только она станет женой, у нее не будет необходимости красть. Кроме того, с ним она будет всегда удовлетворена, так что потребности заглядываться на других мужчин у нее тоже не будет. Но сможет ли он верить хоть одному ее слову? Она лгала так изощренно, так убедительно! Заставляла любовников, преодолев внутреннее сопротивление, поддаться ее желаниям… Но ведь это была его идея! Его безумная, всепоглощающая идея, он это помнит. Он подкупил ее половиной золота…
Может, он ошибается? И она честна?
– Леди Анна. Леди Анна. Леди Анна… – произнес он трижды, словно заклинание против сил тьмы.
Слава богу, он отправил ей то письмо, связав себя, таким образом, обязательством, защитив от соблазнов, но даже несмотря на это, ему необходимо как можно скорее уехать отсюда.
Завтра приезжает из Хонитона Суон, а Рейс в основном уже разобрался в делах графства. Даже после того как он отдаст Сьюзен половину золота, у него хватит средств, чтобы некоторое время содержать Крэг-Уайверн. Завтра к вечеру он сможет со спокойной совестью уехать отсюда и направиться в Сомерфорд, чтобы сделать предложение леди Анне: милой, доброй, нежной, порядочной…
Ему показалось, или святой Георгий усмехнулся? Кон запустил бокалом в самодовольную физиономию.
* * *
На душе у Сьюзен было так тяжело, что даже дышать стало трудно. Ей хотелось побыть одной, и она вышла в сад.
Ах, если бы им удалось остаться друзьями! Где она допустила ошибку? Да все было сделано неправильно! Следовало возмутиться, когда он предложил ей деньги, внятно объяснить, почему шайка из Драконовой бухты имеет на них право. Он мог бы не согласиться с ней, но по крайней мере понял бы, что она не какая-то алчная воровка.
Но тогда не было бы этой восхитительной ночи.
Она обогнула фонтан и вспомнила о распростертой на камне девушке с разверстым в крике ртом. А что, если кричала она не от страха, а оттого, что пришла в ужас, почувствовав, что сама хочет, чтобы дракон овладел ею?
Цепь, которой она была прикована, все еще валялась на дне бассейна. Может, вовсе и не цепь удерживала ее на месте? А что, если она пришла по доброй воле отдаться дракону, хоть и дрожала от страха?
Сьюзен оперлась о каменный бортик бассейна, чувствуя, что дрожит: платье и волосы все еще были влажными.
Что еще ей следовало сделать по-другому? Надо было более искусно притвориться, что у нее есть опыт? Нет-нет, надо было сказать ему чистую правду. Но тогда между ними ничего бы не было. И уж конечно, ей не следовало показывать свой гнев. Хотя почему бы и нет? Разве не может она возмутиться в ответ на обвинение в нечестности? Значит, все эти годы он считал ее лгуньей, способной на самые низкие поступки? Но если бы она придержала язычок, то они, возможно, сейчас все еще занимались бы любовью.
Оттолкнувшись от бортика, она выпрямилась и глубоко вздохнула. Жизнь продолжается. Несмотря на упущенные возможности и разбитые сердца, надо жить.
Сьюзен постаралась утешиться мыслью, что они получат хоть половину золота. Она не знала, сколько составляет эта половина, но была уверена, что это даст возможность Дэвиду и его шайке месяц-другой не выходить в рейды.
Мысль об этом давала удовлетворение, но щемящая боль в глубине души осталась.
* * *
На следующее утро Эллен, как обычно, принесла ей завтрак: чай, горячую булочку, сливочное масло и джем. Жизнь шла своим чередом, все следовало заведенному порядку, если не считать того, что у Сьюзен напрочь отсутствовал аппетит. Она почти не сомкнула глаз ночью, однако заставила себя улыбнуться служанке и поблагодарить.
– Вчера вечером что-то случилось, мэм? – спросила Эллен.
– О чем ты? – Сьюзен замерла, подумав, что слуги что-то знают, что-то слышали…
– Граф сказал, что дело неотложное, и вид у него был какой-то дикий.
Сьюзен чуть не рассмеялась:
– Нет-нет, беспокоиться не о чем, пустяки.
– Ну слава богу, – сказала Эллен. – Он такой симпатичный, правда? Всем нам будет здесь хорошо с таким графом.
Сьюзен налила себе чаю. Жизнь продолжается.
«Симпатичный». Да, так и есть. Если отбросить его тайные печали, глубоко скрытую боль и приступы гнева, это был все тот же Кон – счастье ее юности. Наверное, таким он бывает с леди Анной, у себя в Сомерфорд-корте.
Это утешало ее отчасти. Она думала, что легче перенесет свою утрату, если будет знать, что где-то в этом мире Кон счастлив.
Сьюзен встала, умылась, оделась, как обычно, но тут же вспомнила, как Кон снимал с нее эту одежду, и погрузилась в воспоминания, которыми будет дорожить еще долгие годы.
Ей казалось, что события прошлой ночи должны были оставить на ней какие-то пометы, однако, самым тщательным образом обследовав свое отражение в зеркале, не обнаружила никаких изменений. Вчера кожа у нее покраснела, а губы припухли, теперь же не осталось и этих следов.
Так же, как это было одиннадцать лет назад.
Тогда, возвратившись домой, она была уверена, что все узнают о ее грехе, что она изменилась, но ничего подобного. Кон с отцом и братом через три дня уехал, а после этого тетушка Мириам пару раз заметила, что Сьюзен, кажется, скучает по Кону. Возможно, в ее словах слышалось даже сочувствие юношеской любви, которая так внезапно закончилась. Вот и все.
Сегодня тоже никто ничего не заметит.
Вздохнув, Сьюзен отправилась привести в действие отлаженный механизм домашнего хозяйства.
Она просматривала выстиранное белье, которое принесли из деревни, когда вбежала Амелия. Глаза у нее поблескивали, на губах сияла улыбка.
– Привет! А где Дракон?
– Здесь его точно нет, – сказала Сьюзен, выпроваживая служанок со стопками сложенных простыней и наволочек. – Что ты здесь делаешь?
Сьюзен говорила строгим голосом, но улыбалась. Глядя на Амелию, невозможно было удержаться от улыбки, в ее присутствии даже в комнате становилось светлее.
– У меня есть причина, – заявила кузина, – но я тебе ничего не скажу, если не расскажешь что-нибудь захватывающее о графе.
– Я всего лишь служанка, – сказала Сьюзен, умышленно не желая понимать шутку, – а служанке не положено сплетничать о своем хозяине.
– Но мы и раньше немало сплетничали о графе. А сейчас я хочу его увидеть.
– Мне нужно нарвать немного цветов, чтобы