Когда Майкл спустился вниз, уже стемнело. В столовой он нашел бутылку коньяка и вместе с бокалом отнес ее в кабинет. За день он почти ничего не ел и проголодался, однако хотел поговорить с Генри до ужина. Налил себе бокал коньяка и выпил. В столе Майкл наткнулся на ящичек с отцовскими сигарами и прикурил одну от свечи. Сигара была старая, крошилась, но все же превосходила все, что он мог купить в Новом Орлеане.
А еще Майкл обнаружил нечто, что заставило его застонать. Он знал, что отец хранил ценности и деньги в железной шкатулке, которую держал в ящике стола. Открыв ящик, он увидел, что шкатулка исчезла.
Может, Ханна ее взяла?
Майкл вытащил письмо и перечитал его, хотя уже знал его наизусть, слово в слово. Если она взяла шкатулку, то зачем было врать в письме? Он снова вгляделся в круглое пятнышко на бумаге. Когда Майкл прочел письмо в Новом Орлеане и заметил его, он сперва решил, что оно от капли воды. И тут ему пришло в голову, что Ханна плакала, когда писала письмо, и слезинка попала на бумагу. Ему отчаянно хотелось верить в последнее.
Услышав раздавшийся на пороге шум, Майкл быстро сунул письмо в карман и обернулся. В дверях стоял Генри, смущенно вертя в руках шляпу.
При виде Майкла его лицо засияло от радости.
– Слава богу, масса Майкл. Я счастлив, что вы вернулись!
– Да, Генри, и я рад, что вернулся, – рассеянно ответил Майкл. Он показал на шкатулку: – Отцовская шкатулка… Ханна взяла ее с собой?
– О, нет, масса. Миссис Ханна оставила ее здесь под мое попечение. Дала мне ключ. – Генри достал из кармана ключ от шкатулки.
Майкл облегченно вздохнул.
– Хорошо! Значит, ты переставил ее в другое место?
– Нет, масса, она пропала, – расстроенно ответил Генри.
– Пропала! Куда пропала?
– Ее кто-то украл. Через три дня, как уехала, миссис Ханна, я зашел ее проверить. Она пропала. Окошко… задвижку сломали.
– Значит, кто-то из рабов на плантации?
– Не думаю. Они боятся красть.
Генри как-то странно замешкался. Майкл с прищуром поглядел на него.
– Ты кого-то подозреваешь. Давай, не тяни, выкладывай!
– Я… это белый. Думаю, Сайлас Квинт.
– А кто этот Сайлас Квинт?
– Он отчим миссис Ханны. Так, белая дрянь. Как только она приехала в «Малверн», он тут ошивался и вынюхивал, деньги у нее выпрашивал. Она все время его прогоняла… до дня отъезда. Тогда она с ним говорила вот прямо здесь. Мне так Черная Бесс сказала. Наверное, дала ему денег. Через пару дней после отъезда хозяйки он вернулся весь такой в красивой одежде. А раньше был одет как нищий. Он весь аж взвился, когда я сказал, что миссис Ханна уехала. На следующее утро я сюда пришел, а шкатулка пропала.
– Я поговорю с мистером Квинтом, уж будь покоен, – мрачно пообещал Майкл. Подошел к окну и выглянул наружу. Потом вдруг о чем-то подумал и обернулся: – Генри, как, черт подери, тебе все это время удалось управляться без денег?
– Я… – Генри гордо выпрямился. – Я поговорил с торговцами в городе и получил кредит под урожай табака. В этом году урожай выдастся богатый, масса Майкл.
– Ты хороший работник, Генри. И прекрасно справляешься. – Он подошел и положил ему руку на плечо. – Так… – Майкл указал на старое кресло у письменного стола. – Теперь расскажи-ка мне вот что… – Генри неохотно сел, Майкл расположился в старом отцовском кресле и подался вперед. – Во-первых, у тебя есть какие-нибудь мысли, почему Ханна убежала так спешно? Я получил от нее письмо, но из него мало что можно понять.
Запинаясь, Генри рассказал все, что знал о внезапном отъезде Ханны с Бесс, Дики, Джоном и Андре Леклером. Он пока не упоминал о беременности Ханны и не знал, как об этом сообщить Майклу.
– И это все? – в конце его рассказа спросил Майкл. Он раздраженно всплеснул руками. – Генри, из твоих слов тоже ни черта не ясно.
«Разве что, – вдруг подумалось ему, – если она меня не любит и не желает больше видеть. Но на письме был след от слезинки. Или, возможно, это была все же капелька воды?»
– …Тут вот что меня смущает… – проговорил Генри.
Майкл оторвался от своих мыслей.
– Что именно?
– Вечером перед отъездом миссис Ханна сказала, что я скоро узнаю, почему она уехала. За день до того она сильно поругалась с рабом, которого масса Вернер купил незадолго до смерти. Его звали Леон. Но миссис Ханна назвала его Исайей и выбежала из дома вслед за ним с подсвечником в руках, крича, что убьет его.
– А дальше? – нахмурился Майкл.
Генри глубоко вздохнул.
– Через час, как хозяйка уехала, Леона нашли у большой дороги с распоротым животом…
– И ты думаешь, что именно поэтому она и уехала? Потому что могут подумать, что это она убила раба? – запальчиво проговорил Майкл. – Если это причина… черт подери, какая же глупость! Кто вообще обвинит хозяйку плантации в убийстве какого-то… – Он осекся, встал и принялся разгуливать по кабинету. – К тому же убивать не в характере Ханны. Она может раздражаться, быть своевольной, да бог знает какой еще. Но убить – нет. Не верю. И никто не поверит!
– Я тоже так думаю, масса.
– Может, она случайно споткнулась о тело и испугалась, что ее могут обвинить в убийстве этого Леона?
– Возможно.
– Если так, то бегство – самое худшее из того, что можно было предпринять. – Майкл ударил кулаком в ладонь, подошел к окну и стал смотреть в никуда. – А что подумали в Уильямсбурге, когда ты об этом сообщил?
– Я никому ничего не сказал, масса Майкл. Леона похоронили здесь, в «Малверне». Никто не знает. Я сам его похоронил.
– Ты что? – резко обернулся Майкл. – Это же страшный риск, Генри!
– Кто хватится какого-то там раба, масса Майкл.
Генри смотрел на него спокойным взглядом, и помимо своей воли Майклу пришлось отвести взгляд.
– Конечно, ты прав. Но все же ты рисковал. – Он заставил себя посмотреть на надсмотрщика. – Похоже, я понял… в этом случае ты решил, что никто ничего не узнает, ни у кого не будет возможности обвинить Ханну в преступлении.
– Я… так думаю. – Генри посмотрел на шляпу, которую мял в руках. – Леон, он был плохой. И я виноват в том, что он оказался здесь. Я уговорил старого хозяина