– Правду я говорю. Есть доказательства.
– И какие это ты предложишь доказательства? – презрительно спросила она.
– Здесь, у тебя на плантации, есть человек, который знал твоего папашу Роберта Маккембриджа.
– Кто он такой?
– Нет, так не пойдет, – хитро ответил Квинт. – Из меня ты его имени не выудишь. Но такой человек есть, слово даю!
Ханна замолчала и принялась напряженно размышлять. Она хорошо знала Сайласа Квинта и почему-то была уверена, что на сей раз он говорит правду. Она вскинула голову.
– А какая разница, даже если ты говоришь правду?
Квинт осклабился:
– У тебя прекрасные соседи, и твоя негритянская кровь станет лакомым кусочком для их пересудов, нет?
– Мне наплевать на мнение соседей. Они не очень-то обо мне думают. И почему их знание о моем отце должно меня волновать?
Квинт растерялся. Он едва ли ожидал от нее подобной реакции. На мгновение его уверенность пошатнулась. И тут он вспомнил.
– А это отродье у тебя в животе… – взмахнул он рукой. – Это ведь не отпрыск Майкла Вернера, нет? Как ты думаешь, что он почувствует, когда проведает, что его ребенок немного ниггер?
Это Ханне в голову не приходило, она была потрясена до глубины души. Если Майкл вернется и узнает…
Вспоминая прошлое, она пыталась пробиться через дымку воспоминаний. Ханна смутно помнила отца – высокого, широкоплечего, с сильными руками. Настоящий джентльмен, разве что слишком смуглый… А если он был наполовину темнокожим, возможно, беглым рабом, то это объясняет, почему мама всегда уклончиво и туманно отвечала на вопросы Ханны об отце.
Квинт, поняв, что сила снова у него в руках, злорадно спросил:
– Ну что, ваша светлость?
– Что ну что? – переспросила Ханна, все еще пытаясь оправиться от потрясения. – Я требую встречи и разговора с этим человеком, о котором ты сказал. Если он говорит правду и сказал ее тебе, может, он и другим разболтает?
– Это предоставь старине Квинту. Он будет держать язык за зубами, уж будь покойна. А я не скажу, кто он такой, так что хватит об этом болтать!
– Ты не только за этим сюда явился. Что тебе нужно?
– Мне нужно немного денег на еду и выпивку. Я на мели. – В его голосе послышалось знакомое причитание. – Я не прошу много за сохранение твоей тайны – лишь бы перебиваться. Уж это-то ты в любом случае должна своему престарелому отчиму.
Ханна знала его жадность, он будет требовать все, что сможет выклянчить. Но ей нужно время, чтобы все это обдумать. Возможно, это ошибка – вообще давать ему какие-то деньги, но, по крайней мере, она ненадолго от него избавится.
– У меня сейчас немного денег. Я не держу их в «Малверне», боюсь воров, – соврала Ханна как можно убедительнее. – Дам тебе все, что есть, – двадцать фунтов.
Квинт довольно ухмыльнулся.
– Этого хватит… на первое время.
Ханна повернулась к столу Малколма. Она стояла так, чтобы частично загородить стол от Квинта. Однако ей пришлось выдвинуть нижний ящик и открыть шкатулку, поэтому он наверняка что-то да увидел. Она достала из шкатулки деньги и протянула ему.
При виде купюр маленькие глазки Квинта вспыхнули, и он облизнул губы. Он взял деньги и потер их между пальцев, словно убеждая себя, что они настоящие. Сунул их в карман и наклонил голову.
– Вот спасибо, миссис Вернер, – с улыбкой проговорил он. – Вы так добры к старику Квинту. А сейчас я пойду, но стану ждать, когда буду иметь удовольствие снова вас видеть.
– Уверена, что будешь, – глухо ответила Ханна.
Она смотрела, как он уходит, затем заперла дверь. Опустилась в старое кресло Малколма и попыталась понять, что это все для нее означает. Но вместо того чтобы думать о насущной проблеме – что делать с Сайласом Квинтом, – она мысленно вернулась к их хижине, где они жили до того, как мама спешно собрала вещи, и они уехали на повозке. Ее томило какое-то неясное воспоминание, что-то ужасное, Ханна поняла, что с того судьбоносного дня прятала его в дальние уголки сознания.
Возможно, если Ханна постарается, это воспоминание к ней вернется.
Глава 19
Исайя, представившийся как Леон, очень волновался. Уже пожалев о том, что он рассказал Сайласу Квинту, раб наблюдал, как тот подъехал к хозяйскому дому, и спрятался, глядя на дверь и на дорогу, пока Квинт не скрылся из виду.
Какой же он дурак, что рассказал белому все, что знал. Но Исайя был так потрясен известием, что хозяйка «Малверна» может быть дочерью Роберта Маккембриджа, которого он убил в тот давний день, что выболтал все не думая.
За последние три недели они встречались еще два раза, и Квинт пообещал ему много денег. Исайю жутко подмывало выйти из игры. За всю жизнь у него не было в карманах больше нескольких монет, да и то краденых. Он знал, что этому человеку доверять нельзя. Исайя раскусил, кто он такой – белое отребье и пьяница.
На завтрашнюю ночь у них назначена еще одна встреча. Квинт должен передать ему долю полученных от Ханны сегодня денег, после чего они решат, что делать дальше.
Инстинкт самосохранения буквально кричал Исайе, что нужно бежать, и немедленно. Иметь дело с Сайласом Квинтом ему совсем не хотелось, теперь он это понимал. Он подозревал, что Квинт вонзит ему нож в спину, как только все узнает. Исайя был уверен, что он поделится с ним лишь крохами. Может, только вначале – несколько монет, чтобы заставить рыбу заглотить крючок.
Однако Исайя смертельно устал от побегов, а без денег далеко не уйдешь.
И вот, когда Исайя из засады наблюдал за хозяйским домом, ему в голову пришла дерзкая мысль. Не только дерзкая, но и почти безрассудная. Но если все получится, он станет свободным человеком. Все будет зависеть от того, сколько маленькая девочка смогла запомнить. Терять ему нечего, кроме собственной жизни, а жить рабом с самого детства – это вообще не жизнь.
Несколько поражаясь собственной дерзости, Исайя глубоко вздохнул, вышел из убежища и направился к хозяйскому дому. Внутри он никогда не был, рабов с плантации редко пускали в хозяйский особняк.
Исайя смело подошел к парадной двери и зашел в дом. Там его смелость тотчас же испарилась. Как он ее найдет? Исайя хорошо знал, что если обратится к кому-нибудь из слуг, его не только не отведут к хозяйке, но и позовут еще надсмотрщика.
В доме царила какая-то странная тишина. Вокруг никого не было ни видно, ни