Тостом “за Победу” начался обед. Но И. В. Сталин, не любивший громких слов, переключился на деловые разговоры. Он, по существу, продолжал работать. То и дело ему приносили телеграммы, на которые он давал нужные ответы. Он, всегда придававший значение секретности и редко говоривший лишнее, на этот раз вел себя по-иному. Запомнились две телеграммы: поздравительная от В. М. Молотова, находившегося в этот день в Сан-Франциско, и от маршала Г. К. Жукова, доносившего из Берлина о попытках нового фашистского руководства уже фактически разгромленной Германии вести мирные переговоры. Эти телеграммы Сталин прочел вслух, явно довольный ходом дела. Потом мы говорили о мирном строительстве и планах на будущее.
Такие обеды никогда не затягивались: через два часа уже все разъезжались по своим делам. Так было и на этот раз. Я отправился в наркомат, чтобы заслушать последние сведения с флотов».
В Берлине в руках немцев остались только Тиргартен и правительственный квартал, где располагалась и имперская канцелярия, во дворе которой находился бункер ставки Гитлера. Битва за Берлин продолжалась, и о ней рассказывал Георгий Жуков: «248-я (командир дивизии генерал Н. З. Галай) и 230-я (командир дивизии полковник Д. К. Шишков) стрелковые дивизии 5-й ударной армии Н. Э. Берзарина 1 мая штурмом овладели государственным почтамтом и завязали бой за дом министерства финансов, расположенный напротив имперской канцелярии. 1 мая 301-я дивизия армии Н. Э. Берзарина (командир дивизии полковник В. С. Антонов) во взаимодействии с 248-й стрелковой дивизией штурмом овладела зданиями гестапо и министерства авиации.
Под прикрытием пехоты вперед рванулся артиллерийский самоходный дивизион: А. Л. Денисюк, командир установки, поставил свою самоходку в проем ограды и в туманной мгле примерно в ста метрах увидел серое здание имперской канцелярии, на фасаде которой красовался громадный орел со свастикой. Денисюк подал команду:
– По фашистскому хищнику – огонь!
Фашистский герб был сбит.
Последний бой за имперскую канцелярию, который вели 301-я и 248-я стрелковые дивизии вечером 1 мая, был очень труден. Схватка на подступах и внутри здания носила особенно ожесточенный характер. В составе штурмовой группы 1050-го стрелкового полка действовала старший инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. Вместе с бойцами И. Давыдовым и Ф. Шаповаловым она пробралась через пролом крыши наверх и, вытащив из-под куртки красное полотнище, с помощью куска телефонного провода привязала его к металлическому шпилю.
Над имперской канцелярией взвилось Красное знамя».
Все еще возглавлявший оборону Берлина генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг рассказывал: «В 13 часов 1 мая генерал Кребс вернулся в имперскую канцелярию. Русские, как и следовало ожидать, отклонили предложение о перемирии и потребовали безоговорочной капитуляции Берлина. Моя точка зрения снова уперлась в упрямство Геббельса, которого поддержали преданные ему Борман и Кребс. Капитуляция была отклонена. Я получил разрешение для проведения прорыва, который ранее намечал на вечер 30 апреля».
Генерал Монке, еще удерживавший правительственный квартал, подтверждал: «Я услышал, что перемирие русскими не принято и русское командование настаивает на безоговорочной капитуляции Берлина. Особенно энергично возражали против капитуляции доктор Геббельс и Борман, обосновывая это тем, что прежде должна состояться беседа с гросс-адмиралом Дёницем…»
Стратеги, находившиеся в бункере, наконец-то сочли нужным уведомить Дёница, что он теперь по завещанию фюрера является президентом Германии.
Гросс-адмирал пригласил к себе генерал-фельдмаршала Кейтеля и показал ему «две новые радиограммы: а) от Геббельса – со списком якобы назначенного фюрером имперского правительства… б) от Бормана – о том, что оговоренный случай произошел, и тем самым Дёниц становится преемником». Радиограмма от Бормана была получена Дёницем в 10.35. От Бормана и Геббельса в 15.18: «Фюрер скончался вчера в 15.30. Завещание от 29.4 передает вам пост президента». Там был и известный нам список правительства.
Дёниц не отказался от поста. Напротив, он постарался вести себя как самостоятельная фигура. Адмирал сразу же заявил Кейтелю, что «как глава государства он ни в коем случае не позволит навязывать себе состав кабинета».
Но на что он мог рассчитывать в той ситуации? На то же, на что рассчитывал Гитлер все предшествовавшие недели: на сохранявшиеся армейские соединения и на противоречия между союзниками, позволявшие надеяться хотя бы на почетную капитуляцию на Западе.
Конечно, речь уже не шла о войсках, шедших спасать Берлин. Армия Венка, писал генерал фон Типпельскирх, «удерживала фронт в районе Белица до тех пор, пока 1 мая совершенно измотанные десятидневными боями остатки 9-й армии не осуществили последний прорыв; через боевые порядки противника сумели прорваться 25–30 тысяч человек, которые, однако… оказались совершенно сломленными морально и физически. Венк принял решение, прикрываясь заслоном в нижнем течении реки Хафель, отходить к Эльбе севернее Магдебурга. Он надеялся с согласия американцев переправить армию через Эльбу в районе Тангермюнде, чтобы не попасть в руки русских.
Основной целью действий генерал-полковника Хейнрици также было спасение оборонявшихся между Одером и Эльбой севернее Берлина соединений группы армий “Висла” и, насколько возможно, масс беженцев». То есть остатки 12-й и 9-й армий немцев и группа армий «Висла» шли не на Берлин, а в прямо противоположную сторону.
Но сохранялись две сильные и боеспособные группы германских армий. Группа «Центр» располагалась в основном на территории Чехословакии и не собиралась капитулировать. Командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Жадов, соприкасавшийся с нею, высоко оценивал ее потенциал: «Они имели в своем составе свыше миллиона солдат и офицеров, составлявших 62 дивизии, в том числе 16 танковых и моторизованных, 35 отдельных полков и 120 отдельных батальонов. На их вооружении имелось 9700 орудий и минометов, 2200 танков и штурмовых орудий, около 1000 боевых самолетов. Все эти силы входили в состав трех танковых (1, 4 и 6-я СС) и двух полевых (17-я и 8-я) армий, сведенных в группу армий “Центр”… Эта группировка должна была возможно дольше удержать за собой районы Западной и Центральной Чехословакии, продолжая всеми силами и средствами борьбу на Восточном фронте, чтобы обеспечить себе отход на запад и капитуляцию перед американцами».
Кроме того, в Прибалтике, в тылу советских войск, находилась группа армий «Курляндия». На побережье Балтийского моря продолжала сражаться группа войск «Восточная Пруссия». В Австрии и Югославии против войск 2-го и 3-го Украинских фронтов и Народно-освободительной армии Югославии дрались еще две группы немецко-фашистских армий – «Австрия» и «Юг», вместе насчитывавшие более 30 дивизий.
Войска 1-го Украинского фронта Ивана Степановича Конева вели бои в Берлине и окрестностях, «армии Рыбалко и Лучинского в течение всего 1 мая очищали от противника районы Вильмерсдорфа и Халензее… Шесть тысяч неприятельских солдат и офицеров, переправившихся в ночь на 1 мая с острова на материк, были по частям уничтожены или пленены в расположении различных частей армии Лелюшенко».
Но Конев