Две шеренги опричников нестройно прогудели ответное приветствие. По привычке захотелось поздороваться ещё раз, чтобы ответили нормально, как полагается, но я этот рефлекс в себе подавил.
Прошёлся вдоль строя, разглядывая опричников, Скуратов семенил следом. Все равны, как на подбор. Первое впечатление складывалось вполне себе положительное.
— Звать меня Никита Степанов сын Злобин, — представился я для тех, кто видел меня впервые. — И вас тут собрали не просто так!
Опричники внимали каждому моему слову.
— Вас выбрали, чтобы вы служили лично государю нашему Иоанну Васильевичу! — объявил я.
Это и так все знали, но будет не лишним напомнить.
— И враг не дремлет! Наш враг таится внутри государства, не снаружи! — продолжил я. — Он улыбается в лицо, сжимая нож за пазухой!
Лица опричников посерьёзнели, все понимали, что я не шучу. И что именно я имею в виду.
— Поэтому забудьте про строй, про конную лаву, про рубку на саблях, наш враг предпочитает яд и кинжал, — сказал я. — И драться с ним нам придётся не в чистом поле, а в тесных коридорах и подворьях.
Пищалями и бердышами в тесноте много не навоюешь. Пистоли и шпаги, вот выбор чемпионов. Ну или короткие фальшионы. Каждой задаче — свой инструмент, и для наших задач требовалась конкретная экипировка.
— Врагом государства может оказаться каждый. И если вы не готовы с ними сражаться, то лучше уйти прямо сейчас, — сказал я. — Но если останетесь, это позволит каждому из вас возвыситься так, как вы и не мечтали.
Никто даже не шелохнулся. Другого я и не ожидал, замотивированы были все без исключения. Практически все из нас были мелкими помещиками, и максимум, на который мы могли рассчитывать — место сотника в одном из полков или в городском гарнизоне. Всё, что выше, уровень воеводы и далее, занимали более родовитые. Капля княжеской крови, ноль воинского умения, но воеводой всё равно поставят молодого княжича, а не умелого воина, прошедшего сотни битв. И это неравенство не устраивало никого из нас.
— Славно, — сказал я. — Сегодня отдыхайте. А завтра начнём учиться. По-новому. Разойтись.
Вопросов ни у кого не оказалось, опричники разошлись, а я вернулся в сотницкую избу. Нужно было где-то срочно родить сотню пистолей, по два пистолета на человека. Снова переплачивать за срочный заказ, который нужен был ещё вчера, мне не хотелось. Обрезать пищали — тоже, хотя на первое время такой вариант мог сгодиться. Царь, конечно, наверняка выделит необходимую сумму на наши нужды, но я всегда был сторонником разумного и экономного потребления.
В избе я достал перо с чернилами, бумагу, чтобы написать царю челобитную с просьбой, но начать не успел. Вошёл Малюта Скуратов. Я поднял на него взгляд.
— Никто там не убежал хоть? — усмехнулся я.
— Нет, ты чего! — ответил опричник. — Все в бой рвутся!
— Рано ещё в бой, — проворчал я.
Ко мне вдруг пришло понимание того, почему благое намерение с введением опричнины впоследствии привело к зверствам и разорению. Опричников никто не сдерживал в их желании отомстить родовитым князьям и боярам, отнять их имущество, и так далее, и эта безнаказанность вылилась в откровенный разбой. Здесь же я буду держать опричников на коротком поводке, не позволяя никому злоупотреблять полномочиями.
— Может, государь приказы какие передавал? — спросил меня Скуратов.
— Нет, — сказал я, обмакивая перо в чернила. — Скорее всего, через гонца передаст. Если будет что передавать. Мы же тут для особых случаев.
— Думаешь, и впрямь будем с князьями да княжатами воевать? — спросил он.
— Придётся, — сказал я. — Не то изведут государя, да разорвут страну на клочки.
— Да уж… — вздохнул опричник.
— Вот только трубить об этом на каждом шагу не надо, так всем и скажи, — добавил я. — Пусть думают, что царь себе потешное войско готовит.
— Понятное дело, — фыркнул Скуратов.
Потешные полки это лучший способ вырастить лояльную лично тебе армию. Царь, конечно, уже не так юн, чтобы баловаться подобным, но все воспримут это как должное. Главное, что в действующем войске он таких реформ не вводит и обид никому не чинит.
А то внезапная отмена местничества могла бы стоить царю жизни. Тем более, что зваться царём Иоанн начал сравнительно недавно, а до этого был всего лишь великим князем. Одним из многих князей, первым среди равных. И многие по старой памяти считали себя равными ему.
— Так, я чего… В Москву там скататься хотят, я же пока не пущал никого… Разрешишь? — спросил он.
— Отчего не разрешить, — пожал я плечами. — Только пусть чёрное скинут, в обычную одежду оденутся, больно приметная одёжка… Чья идея, кстати?
— Государь повелел, — сказал Скуратов. — Единообразно чтоб.
— Это он правильно… — пробормотал я.
Насмотрелся, наверное, на моих стрельцов.
— Пойду тогда, обрадую, — сказал опричник.
Я молча кивнул, склонившись над челобитной. Искусством их составления я пока так и не овладел в полной мере. О себе писать только в уничижительной манере, мол, холоп твой Микитка Злобин челом бьёт, ещё и в этой мудрёной грамматике. Впрочем, ничего предосудительного или унизительного я в таких формах обращения не видел, в конце концов, это мало чем отличается от «ваш покорный слуга». Просто устоявшаяся норма.
У царя я хотел попросить пистолей кремневых и табун лошадей для нужд опричников. Причём лошадей просил не абы каких, а породистых, тяжёлых. Как говорится, проси вдвое больше, чтобы получить то, что нужно, и я рассчитывал на то, что пистоли он закажет, а лошадей не даст. Идти и просить всё лично — не лучший вариант, царь по-прежнему относится ко мне не очень-то хорошо, поэтому я решил отправить письменный запрос. Чтобы лишний раз не мозолить ему глаза.
Я даже в Кремль не поеду с этой челобитной, отправлю с нарочным. Я, конечно, полагал, что царь за эти пару месяцев подостынет, забудет, но нет. Память у него оказалась хорошая.
Готовую челобитную я посыпал песочком, подул на чернила, чтобы высохли поскорее, подточил перо маленьким ножичком. Теперь нужно было вспомнить и расписать тактику малых штурмовых групп, адаптируя её под нынешние реалии и вооружение. Граната в дверь и две очереди крест-накрест тут не сработают. Мало того, что гранат тут нет, так ещё и очередями