— Эртик у меня, — крикнул громко.
Его тотчас окружила молчаливая стража, обнажив шпаги и направив острия внутрь круга. Гильом сделал вид, что воспринял угрозу как защиту. Откинул уголок конвертика и полюбовался круглым розовым носиком и щёчками племянника.
Двери распахнулись.
Родопсийцы выходили клином, с обнажёнными шпагами в руках. Двадцать шесть человек, включая самого принца и его жену.
— Держи Эрта подальше от окна, — подмигнул Марион брату. — Ползает, что твой таракан. Оглянуться не успеешь — вылетит в окно.
— Эх, солдату-у-ушки, браво ребятушки! — загорлопанила Аня.
Маленький отряд промашировал по стене, спустился по лестнице. Загрохотали цепи, затем охнул подъёмный мост. И только когда Гильом услышал радостные вопли за стеной, а затем целый рокот приветствий, король смог выдохнуть. Теперь бы как-то передать вот этого малыша наружу. И пусть Марион уводит армию прочь, в Родопсию. Пусть станет новым королём.
— Ваше величество, добро пожаловать на суд, — злорадно осклабился Кретьен и махнул страже.
Шпаги убрались в ножны.
— Нет, ну не так же сразу, — возмутился король. — Моё величество сначала примет ванную. Опять же, утренний костюм — это не вечерний костюм. Разница огромна. И побриться надо.
— Вы хотите сбрить бороду? — оторопел Кретьен.
Гильом демонстративно закатил глаза. Похлопал новоиспечённого герцога по плечу.
— Друг мой, вы никогда не были королём, поэтому вам не понять, насколько важен представительный вид для монарха. Мне, кстати, нужна служанка. Любая, на ваш выбор. Лишь бы умела менять пелёнки и кормить годовалых детей. Или сколько там ему…
Кретьен продолжал тарищиться.
— Нет, — терпеливо пояснил король. — Я не собираюсь брить ни усы, ни бороду. Но, видите ли, друг мой, вы не женаты, а потому вам некому подсказать: за растительностью на лице нужно ухаживать, постригать и сбривать всё лишнее, иначе это будет выглядеть неряшливо. Так что насчёт служанки? Ну или стражника, если тот умеет менять пелёнки и…
Герцог молча кивнул первой попавшейся женщине, с любопытством наблюдающей за ними. По чистой случайности это оказалась Синдерелла. Гильом, не оглядываясь, пошёл обратно в свои покои.
— Не забудьте отдать распоряжение приготовить для меня ванную, — напомнил он усталым голосом человека, обречённого вечно напоминать окружающим тупым людям о важных вещах.
«Вот же… неженка», — зло подумал Кретьен.
Вальяжный монарх начинал его бесить. Да уж, Марион, конечно, был бы лучше на троне. И опаснее. Потому что мужчина, который чересчур заботится о собственной внешности и даже, по слухам, полирует ногти, разумеется, не может постоять ни за себя, ни за собственное королевство. В общем, хорошо, что король Родопсии — Гильом. Его переиграть будет легко.
Глава 29
По приколу
Арман осторожно поднял голову Мари с плеча и переложил на колени. Девушка лишь вздохнула и пробормотала во сне:
— Кролики… эм делить на жи и умножить…
Маркиз усмехнулся грустно. Видать, ему на роду написано заботиться о чужих женщинах, делить с ними темницы и невзгоды. Он не имел никаких видов на жену Германа, но, в конце концов, хотя бы раз в жизни может женщина полюбить его самого, а не просто использовать как трамплин? Ну или как подушку.
Как же глупо они попались! Разъезд дозора, встретивший их, по счастью (или несчастью?), ночью, проводил беглецов к темноволосому дворянину, представившемуся герцогом Ариндвальдским. Выслушав их, седоволосый и щуплый мужчина обернулся к молчаливому темноволосому человеку, напоминающему медведя, и попросил:
— Ваша светлость, полагаю, их нужно провести к принцессе.
Арман не сразу узнал в темноволосом герцога дэ Равэ-старшего.
Кто бы мог заподозрить советника короля в коварстве? Да и от де Равэ ожидать подлости было бы странно. Нет, конечно, когда Арман оказался в подвале, то сразу схватился за шпагу, но сопротивление не было долгим. Правда, темноволосую «светлость» маркиз достал клинком до самого сердца и ещё троих стражников ранил, но затем Армана избили и забросили в каменную клеть, отгороженную от коридора одной решёткой. А бедную Мари схватили раньше, чем она успела воспользоваться кольцом-невидимкой. И сейчас оба дожидались неизбежной казни.
Стражи в коридоре не было — дежурили снаружи. Понятно: наверняка все нужны на стенах — враг подступает. Ну хоть не пялится никто в последние часы жизни.
«Интересно, — размышлял Арман, — А если каган захватит замок и обнаружит нас в подвале? Ну то есть не меня, Мари, конечно. Освободит или решит, что она — предательница? Меня-то в любом случае казнят».
Когда послышались тихие шаги и шорох ткани по каменным плитам, маркиз осторожно разбудил Мари:
— За нами пришли. Ты как?
— Надо наброситься на стражников сразу и скрутить. Если использовать твою ногу в качестве подножки, а верёвку перекинуть за верхнюю поперечину…
Но из тьмы вопреки ожиданию проступила женская фигурка в зелёном шёлковом платьице. Рыжие волосы блестели при свете свечи.
— Я принесла вам поесть, — прошептала девушка и как-то странно глянула на Мари. Немного обиженно.
— А ключи от камеры, случаем, не захватила? — весело хмыкнула Рапунцель. — Ну давай, что принесла.
Незнакомка мило покраснела. Вытащила из принесённой корзины пирог, просунула им через решётку. А потом у туда же сунула бутыль с вином.
— Решётка антимагическая, да? Они догадались? Ключ у меня есть, но стража на выходе вас не выпустит… Если только… Мам, одна ты сможешь выйти. Я отдам тебе своё платье, и стража подумает, что это я…
— Кто? — Мари поперхнулась пирогом.
— Я. Конечно, ты фея, и, если будешь на свободе, сможешь нас всех освободить. Только ты уж и Аню освободи, пожалуйста. И Мариона у неё не забирай.
Рыжеволосая красотка замялась. Отблески свечи золотились на веснушках.
— Ладно, уговорила: не заберу, — пообещала Мари и поднялась. — Я вообще сюда пришла именно для того, чтобы спасти Аню и её мужа. А сейчас, дочурка, открывай-ка дверь.
Незнакомка отступила и покачала головой, хитро прищурившись.
— Нет, мам. Второй раз я не попадусь на твои уловки. Поклянись своей магией, что никогда не причинишь мне зла, не сделаешь сознательно ничего, что могло бы причинить мне вред, даже руками другого человека.
Мари улыбнулась.
— Клянусь.
— Своей магией, — подсказала девушка.
— Клянусь своей магией, — торжественно пообещала Рапунцель.
— И не причинишь моей сестре Ане, её мужу Мариону и их сыну вреда.
Мари терпеливо повторила