Медведь повернул морду к северянину. Оранжевые глаза горели под низким покатым лбом, как два огня, в них отчетливо читался разум.
— Что тебе?
Хани мог бы поклясться, что эти слова долетели из разверстой медвежьей пасти.
— Остановись, пока не зашел слишком далеко в служении мраку, — вежливо, но твердо сказал Дъярв.
Ответом был лютый звериный рев, но Дъярв бесстрашно шагнул вперед, закрывая собою Хани. И тут вслед золотым поплыли серебряные змейки. Хани отчетливо ощутил давление чужой воли, она не хотела пропускать светящиеся змейки, однако противодействие оказалось запоздалым и слабым. Словно костер вспыхнул в горном ущелье, его стены заколебались и поплыли, точно воск на горячей плите. Как в кошмарном сне, слились воедино человеческие лица и медвежьи морды. Земля дрогнула под ногами, лица обдало жаркой волной, волосы затрещали, запахло паленым… И все кончилось.
Хани затряс головой и потер виски, прогоняя морок. Многовато видений в один день, он даже начал опасаться за свой рассудок. Почему-то над головой Дъярва повис лучистый серебряный венец, медведи куда-то пропали, а там, где они стояли, на земле распростерлись человеческие тела. Дъярв повернулся к Хани, лицо его было тревожно.
— А что… — начал было он, но спохватился и добавил уже иным тоном: — Вот и все… Больше нет людей-медведей.
— Кто же остался?
— Просто люди. Ни звери, ни воплощение доброты… Разделенные мраком две половины слились воедино. Теперь перед нами обычные люди, со всеми, их достоинствами и недостатками.
— А эти обычные люди, пусть даже и с массой достоинств, не бросятся на нас, когда очнутся? — опасливо спросил Хани — Ведь их так много…
Дъярв устало улыбнулся.
— Не знаю. Но главное мы с тобой сделали. В крайнем случае просто убежим. Безымянный лишился хороших воинов. Он, скорее всего, предполагал, что с ними будут сражаться обычным оружием или магическим, но сражаться. Тогда ульфхеднары показали бы, на, что способны. Мы обманули Безымянного, доказали, что есть сила выше оружия.
— Осторожнее! — крикнул Хани.
Дъярв молниеносно метнулся в сторону. Лезвие секиры Драуга врезалось в землю, он едва удержался на ногах и взревел, словно медведь.
Шлем слетел с головы вожака ульфхеднаров, обнажив то, что не было ни звериной, ни человеческой головой. Вытянутые, покрытые серой шерстью челюсти и белые щеки, высокий человеческий лоб и круглые медвежьи уши… В отличие от своих воинов Драуг так и не стал человеком, два его естества не слились, а смешались, образовав нечто кошмарное.
Следующий удар Дъярв принял на свой щит. Завязался страшный, смертельный бой. Пылающая ярость, неукротимый гнев, всепожирающая жажда мести подталкивали Драуга и Дъярва к смертельному исходу. Они не состязались в искусстве владения секирой и щитом, а просто наносили друг другу удар за ударом, подобно молотобойцам в кузне. Трещали щиты, глухо бухали секиры, тяжелое дыхание постепенно переходило в хрип.
Хани заметил, что удары Драуга начали ослабевать, а движения руки со щитом стали менее уверенными. Драуг сгорбился, чудовищная голова подалась вперед, на губах запузырилась пена. Хани решил, что бывший вождь ульфхеднаров превращается обратно в медведя.
Поединок закончился внезапно. Драуг отбежал на три шага назад, отбросил прочь щит и с отчаянным воем запустил в Дъярва секирой. Тот едва успел присесть, лезвие прошло над самым его шлемом. Драуг опустился на четвереньки, и теперь стали отчетливо видны длинные черные когти на человеческих пальцах. Человекомедведь (или медведечеловек) бросился в ноги Дъярву, явно намереваясь свалить его и впиться клыками в горло. Однако Дъярв не отступил, он встретил атаку страшным ударом. Сверкающее лезвие секиры опустилось прямо на лоб оборотня.
Дъярв долго сидел на земле, переводя дыхание. Когда Хани глянул ему в глаза, то сердце юноши защемило — такое отчаяние читалось в глазах короля северян.
— Ты все еще здесь? — с неприкрытой ненавистью просипел Дъярв, словно впервые увидев Хани.
— Да… — растерянно произнес тот.
— Прочь.
— Но ведь…
— Прочь! — взревел Дъярв, шаря по земле в поисках топора.
— Но…
— Я сам разберусь с остальными. — Дъярв, скрежеща зубами, отдернул руку, уже коснувшуюся рукояти секиры. — Это мой народ, и. незачем чужестранцу смотреть и слушать. Ты помог мне, а теперь уходи. Сейчас ты мешаешь. Уходи. Прошу тебя, уходи немедленно. Все будет в порядке.
Сбитый с толку, Хани поплелся обратно в лагерь.
— Проклятье! Почему они не дерутся?! Когда они начнут драться?! — Морской Король в ярости метался вдоль парапета крепостной стены.
Чани, не скрывая презрительной усмешки, глядел на него.
— Это, кажется, те, кого вы создали вместе с Хозяином Тумана?
— Да.
— Так чего ж ты хочешь? Хозяин Тумана был отъявленным трусом, поэтому ждать от его созданий отваги не приходится. Вот когда в бой пойдут мои тени… Я сотру бунтовщиков в порошок.
Морской Король скрипнул зубами. Если бы взгляд мог испепелить, от Чани осталось бы одно воспоминание. Но приходилось мириться. Сладкое предвкушение мести, лишь оно скрашивало жизнь короля.
— Подожди, — остановил Морской Король поток насмешек. — Слабость ульфхеднаров в том, что они наполовину оставались людьми.
Чани вспыхнул:
— Нет! Скорее ты можешь погоревать о своем родстве с ними! Они такие же презренные холопы, как и ты. Я — король!
Морской Король уже открыл рот, чтобы ответить новой колкостью, однако не успел. Колеблющаяся черная тень накрыла Чани, на мгновение скрыв его от короля, и тому показалось, что из сгустившегося мрака выступил знакомый силуэт. Рассерженный змей поднялся, подобно пружине, и угрожающе закачался…
Король растерянно заморгал и протер глаза. Призрак рассеялся. Перед ним стоял Чани. Стыдясь своего испуга, король судорожно сглотнул ставшую вязкой слюну и поспешил отвернуться.
— Не-ет, — невольно вырвалось у него при виде бесславного конца Драуга.
— Измена, — прошипел Чани, и король опять содрогнулся — настолько голос юноши стал похож на леденящее пришептывание Двухголового. Морской Король старательно отгонял все чаще возникающую мысль: а не создал ли он собственными руками преемника Двухголовому? Ведь если это так, то королю же и несдобровать.
— Ничего, — бодрясь, заверил он Чани. — Им предстоит столкнуться с Эвигезайсом, а уж тот не станет терять время на пустую болтовню. Его не испугать теплым ветерком.
— Посмотрим, — вроде бы безразлично бросил Чани. — Посмотрим и тогда решим, как поступить с тем, кто привел изменников в цитадель.
— Т-ты мне не доверяешь? — Голос Морского Короля