— Остальные здесь? — он сморщился, и я почувствовал влагу, скатившуюся по тыльной стороне ладони. — Сиди тихо, — отпустив страдальца, он безвольно сполз на камни, продолжая тихо хлюпать.
Оставив его, я занялся дверью, выжигая ее раскалившимися когтями, чтобы добраться до засова. Тонкие доски явно не предназначались для серьезного заключения, и вбитые на скорую руку скобы, удерживающие балку, это подтверждали. В коридорчике, пересеченном залом, обнаружилось еще с десяток таких казематов. Решетки тут тоже были, скорее, для декорации, чем для организации камер. Но кто знает, для чего все это задумывалось изначально.
— Откроешь засовы и приведешь сюда людей, — потрепал я съежившегося в углу освобожденного. Самому мне не хотелось лишний раз пугать народ. Тем более, если там появятся несговорчивые незнакомцы, отказавшиеся лезть за чертом в дыру. Да и нужно сделать подкоп попросторнее, пока в нем никого не было, и проверить пути отхода. — Там выход из города. Все понял? — к сожалению, он продолжал таращиться на меня, слабо реагируя на мои указания. — Соберись. Вас казнят сегодня, если вы не сбежите! — сорвался я, поднимая голос и тряся его за грудки.
— Эй! Вы опять пришли издеваться над Пекуром, ублюдки! — звонкий возглас, от которого пришлось зажмуриться, быстро переломал все планы скрыться по-тихому. Определить местоположение его владелицы не составило труда. Но поверить в то, что в моих руках был этот пацан, сложно, только охать теперь совсем некогда. Хватило обреченности надвигающейся угрозы. Сверху послышались быстро приближающиеся шаги.
— Четы орешь⁈ Дура! — выбил я противоположный затвор и начал захламлять останками проход слева, пытаясь обрушить ближайшие стены и устроить завал. Выходов тут оказалось двое. Сквозной пролет вел к лестницам, по которым уже спускались. Предстояла разборка, а я опять был голышом. — Освобождай своих и лезь в дыру!
— Ты… ты… — в свете ламп Алия увидела мой новый, слабо узнаваемый облик, и в одночасье из бунтарки превратилась в напуганного ребенка. Когда рядом орудует крушащий округу трактор, это понять можно. А если добавить к этому обстоятельства, при которых мы расстались, встречу долгожданной не назовешь.
— Как же все не вовремя, — сооруженные баррикады лишь ползком позволили бы неприятелю протиснуться. Но пока одни разбирали камни и шли в обход, с тыла подбиралась другая ватага молодцов. Следовало не профукать оборону и воспользоваться моментом до того, как они завалятся в зал через узкий вход.
Стоящих впереди окропили раскаленные брызги, когда их оружие прокололо мою кожу. Утыканный мечами и копьями, я с разгону откинул воинов назад, позволив раненым с выжженными глазами создать хаос на передовой. Под их вопли и вздохи новых освобожденных я закрыл оставшуюся брешь и окончательно замуровал нас.
— Те, кто хочет сдохнуть, остаются. Уговаривать идти за собой никого не собираюсь и тем более обещать счастливой жизни, — объяснял я ситуацию пленникам, созерцавшим чудесное избавление от концов оплавившихся или сгоревших на мне предметов. Такое положение дел не могло сохраниться надолго.
Воздуха от меня, как от факела в замкнутом помещении, становилось меньше, но и преграде из тонких стен не выстоять. Народу из закрытых комнатушек набралось в пару раз больше, чем те четыре человека, на которых я рассчитывал. Утур тоже оказался здесь. С остальными знакомиться было некогда. Нырнув в норку, я принялся по возможности расширять туннель, чтобы хотя бы на карачках люди смогли проползти. Тут же подобрал и куски своей брони, вернув их на место.
Откопавшись за частоколом, я немедленно нарвался на наблюдателей, заметивших необычного землекопа. В мою сторону полетела ругань и брань, как на беспредельщика, из рядов прибывших наемников. И только после появления следующих за мной арестантов охранники замешкались, решая, что делать. Спор между ними перерос в небольшую потасовку. Пара блюстителей даже спустились по веревке, чтобы помочь беглецам выбраться. Другие нервно оглядывались.
— Кто еще готов отправиться в Верхний и помочь беглым? — не думал, что недовольство в поселке заставит преданных граждан перейти на противоположную сторону.
— Мы бы пошли, но у нас здесь семьи. Каждый, кто мог, покинул Речной Привал еще вчера. Последний торговец уехал сегодня утром, — да, с ним я встречался. — Остался кузнец с плотником и писарь при главе… Наш командир уверял, что это все недоразумение. А теперь его жену и еще нескольких недовольных закрыли в администрации, — их мне тоже вызволять?
— Это все? Где Алия? — заметил я прерванную цепочку поступающих, среди которых появился подросток.
— Не знаю. Они были за мной, — вечно с ней что-то не так.
— Ладно, бегите к форту, старайтесь не попадаться на глаза, — пятеро, открыв рты и указывая на лаз, ничего не соображали. — Бегом отсюда, я сказал! — спотыкаясь от неожиданности, они поковыляли по снегу босыми ногами к холмам. — Ну, а ты, если не хочешь стать дезертиром, труби. Нападение! — увидев раскрытые крылья, воин присел от удивления и остался стоять пораженным, наблюдая, как я набираю высоту.
Вокруг церкви на шум отвлекались случайные прохожие, а трезвеющие варвары выбегали из нее поодиночке. Упав камнем, я разворотил ее крышу. Доски чердака хрустнули вслед за ней. Пол просторного холла был покрыт деревом — бетон, где меня встретили отряды. Голова немного закружилась. Проломить все до основания и устроить здесь пепелище для отвлечения внимания теперь выглядело самонадеянным.
— Странник? — Волрин стоял позади, удерживая здоровый молот, который, мне показалось, мог с легкостью разнести этот настил. Здесь же был и священник. А по лестнице из подвала волокли связанных.
— Я Иден! Отпустите пленных, они понятия не имеют, за что страдают! — прокричал я, сняв шлем. Пожалуй, никто из присутствующих не знал, из-за чего на самом деле происходила вся эта неразбериха. Фанатичные заблуждения одних притягивали богатством и властью других. А когда обещанного на всех не хватало, от некоторых избавлялись. Но за всей этой схемой скрывалось гораздо больше тайн.
— Взять его!
— Вам нужно повторять дважды⁈ — перепрыгнув столпившихся, я приземлился на конвой, отбросив их. Еще троих брал за шкирку и бросал в наступающий забор обнаженных клинков. За ними медленно,