В голосе Зотова я расслышал упрек.
— Я очень ценю то, что вы так плотно занимаетесь делом Горчакова, Никита Михайлович, — сказал я. — Но вы уверены, что Ивана не подводит память? Сильный менталист мог заставить его забыть о встрече.
— Я тоже так подумал, Александр Васильевич. А потому привез в госпиталь своего менталиста и настоял на том, чтобы он проверил память Горчакова. В ней нет подозрительных провалов и никаких следов ложных воспоминаний. Так безукоризненно подчистить следы не смог бы никто.
— Что ж, мне очень жаль, что след оказался ложным, Никита Михайлович, — сказал я.
— В вашем голосе не слышно огорчения, — возразил Зотов. — Я предполагаю, что у вас есть еще какие-то версии.
Все-таки, Зотов был отличным следователем. Как быстро он меня раскусил!
— Версия есть, — не стал скрывать я. — Но она требует проверки. Именно этим я сейчас и занимаюсь.
— А мне вы не хотите о ней рассказать?
— Пока нет. Но как только что-то узнаю, сразу же вам сообщу.
— Не заставляйте меня следить еще и за вами, Александр Васильевич, — попросил Зотов.
— Можете следить, если вам угодно. У меня нет никаких фактов, только предположения. Вы уверены, что хотите потратить время на их проверку?
— Честно говоря, нет. Мне хватает других забот. Одни хлопоты с Уральским банком чего стоят!
— А что с банком? — заинтересовался я.
— Казначейская проверка только-только началась. И уже выявила огромную недостачу. Если говорить коротко, из банка пропала половина средств — это несколько миллионов! И никто не знает, куда они делись. Все операции проводил лично Трегубов, и не оставил никаких документов.
— Ничего себе! — удивился я.
— Дело с особняком графа Толубеева — это лишь малая часть его махинаций. И сам Трегубов погиб, как вы уже знаете.
— Сочувствую, Никита Михайлович. Но уверен, что-то вы обязательно найдете. Вы послали запрос в губернию, из которой приехал Трегубов?
— Послали, но ответа пока не получил. А теперь, Александр Васильевич, прошу вас быть предельно откровенным со мной. С вами за последние сутки не происходило ничего странного?
— Со мной каждый день происходит что-то странное, Никита Михайлович, — улыбнулся я. — Что конкретно вас интересует?
Я нисколько не кривил душой. Только сегодня я узнал, что владельцу моей любимой кофейни несколько тысяч лет, и он родом из давно забытого города. Узнал, что невеста моего отца — дочь таинственного артефактора.
— Меня интересует все, что связано с Трегубовым, — уточнил Зотов. — За ним стоят очень могущественные люди. Вы вмешались в их планы, и они не будут стесняться в средствах. За вами никто не следил?
— Нет, — сказал я и осекся.
Черт, а ведь следили!
— Что такое, Александр Васильевич? — насторожился Зотов.
— Следили, — признался я. — Вчера поздно вечером я видел на дорожке возле ограды какого-то человека. Он стоял и смотрел на мой дом. Скрылся сразу же, как понял, что я его заметил. Я не разглядел его лица, но уверен, что он был в очках.
— Если вы еще раз его заметите, постарайтесь разглядеть его лицо, — сказал Зотов. — И немедленно пришлите мне зов.
— Хорошо, Никита Михайлович, — пообещал я. — Так и поступлю.
— И держите меня в курсе по делу Горчакова, очень вас прошу.
— Договорились.
* * *
Когда я подошел к летнему кафе, Гораздова уже сидела за столиком. Перед ней стоял высокий стакан с лимонадом. Анна была в светлом летнем платье и нервно теребила пальцами кружевную перчатку. На шее девушки висел знакомый золотой кулон с изумрудом.
— Добрый день, Анна Владимировна, — поздоровался я. — Вы позволите мне присесть?
— Конечно, Александр Васильевич.
Я сел напротив девушки и взмахом руки подозвал официанта:
— Будьте добры два стакана лимонада и мороженое. Какое вы предпочитаете, Анна Владимировна?
— Клубничное, — несмело улыбнулась девушка.
Официант записал заказ и удалился. Гораздова, опустив глаза, мяла перчатку. Потом опомнилась и положила перчатку на стол.
— О чем вы хотели со мной поговорить? — глубоко вздохнув, спросила она.
— О вашей семье.
— Понятно.
Губы девушки плотно сжались.
— Это Игорь Владимирович вас попросил?
— А при чем тут Игорь Владимирович? — удивился я.
— На обеде он все время расспрашивал меня о моих родителях.
— И что вы ему сказали?
— Что я из небогатой семьи.
Анна Владимировна гордо вздернула подбородок.
— Да, я вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь, поэтому и устроилась секретарем. Но я собираюсь выйти замуж за вашего отца вовсе не из-за денег!
— Я верю вам, — улыбнулся я.
— Тогда к чему эти разговоры? Я ничего не скрываю.
Нет, так я ничего от нее не добьюсь. Точнее, добьюсь, но придется перейти границы приличий.
Поэтому я решил пойти другим путем.
— Я слышал, что ваш отец очень хороший артефактор. И хочу заказать ему одну работу.
Я рискнул и попал точно в цель.
Карие глаза девушки изумленно распахнулись. Интересно, у пустынной вишни такой же цвет ягод?
— От кого вы это слышали?
— Я говорил с Кузьмой Петровичем. Он очень хорошо отзывался о вашем отце.
— Дядя Кузьма? Но он же…
Анна Владимировна, не договорив, прикусила нижнюю губу.
Что ж, по крайней мере, теперь я точно знал, что она дочь того самого артефактора Владимира Гораздова. Это лучше, чем ничего.
Официант принес нам мороженое и лимонад. Анна Владимировна ела мороженое и о чем-то напряженно раздумывала. Я не торопил девушку, спокойно попивая маленькими глотками холодный лимонад.
Наконец, она подняла взгляд.
— Хорошо, если вы настаиваете, я познакомлю вас с отцом. Мы можем поехать прямо сейчас. Я сказала Василию Игоревичу, что вернусь только к вечеру.
Она решительно тряхнула темными волосами.
— Да, так будет лучше.
Я заметил, что девушка говорит только об отце и старательно избегает упоминаний о матери. И не стал ее расспрашивать, чтобы не расстраивать лишний раз. Все равно со временем все выяснится.
Анна все же доела мороженое и даже мило поблагодарила меня. Приняв трудное решение, она почувствовала себя лучше, так часто бывает.
— Я послала отцу зов, но он не отвечает.