– Джемма…
Она обернулась. Кэл держался за спинку кресла, и впервые за долгое время она видела его таким… неустойчивым. Он смотрел на нее, спрашивая – все ли будет в порядке, если он позволит себе минуту отдыха? Джемма прочла в этом взгляде и другое, чего там раньше не было: «Могу ли я доверить тебе эту минуту?»
Она кивнула.
Раньше он бы не спросил – и именно поэтому сейчас она ему ничего не скажет. Она оглядела их всех: стоящего Кэла, опустившегося в кресло Блайта, вернувшегося с кухни Доу, Нормана за столом… Никому из них она не может сказать. Никто из них не поверит той, в чьем здравомыслии еще недавно каждый здесь сомневался. Наверное, она сама бы в себе усомнилась, если бы не доверяла себе на все сто.
А Джемма доверяла.
Если бы она не верила себе, то не дожила бы до своих лет.
Она посмотрела на стоящего в стороне от остальных Купера.
И вот что ей говорила эта Внутренняя Джемма, которой она не раз была обязана жизнью: этот Теодор Купер не то, чем кажется.
Несмотря на бессонную ночь и тяжесть в уставшем теле, голова была удивительно ясной и чистой. Сейчас она походила на белоснежный тетрадный лист. Стоя на кухне над открытой банкой с соленьями и жуя томаты, Джемма представила свой разум в виде тетради, навроде нормановской. И себя переворачивающей страницы, заполненные беспорядочными записями, вопросами, схемами, мыслями; она пролистала все это, чтобы добраться до страницы с одной-единственной фразой:
«С чего ты взяла, что все это время был только один Теодор Купер?»
Она ведь с самого начала чувствовала, что с ним что-то не так. Ощутила это сразу, как сошла первая эйфория. Множество мелких деталей начали складываться из беспорядка в одно ужасающее целое. Она знала того Купера, который привел их сюда; но этот Купер был незнакомцем. То, как Этот Купер настаивал, чтобы она сняла амулет, – прямо как Хрен Из Сна. Его безразличие к Брайану. Нет, не так… Его полное безразличие.
Доу ведь говорил: есть правила. Если Порог еще не пройден, если захват еще не начался – значит, это просто «приступы». Волна и все такое: его поведение должно быть скачкообразным, верно?
Но оно не было.
– О чем задумались?
Джемма застыла с наколотым на вилку томатом.
Но этот раз Купер не стал замирать зловещей птицей где-то у нее за спиной – она услышала шаги, а потом он возник рядом, заглядывая в ее банку. На переносице появилась морщинка отвращения.
«Но только вот Купер абсолютно непривередлив в еде», – подумала Джемма.
– А какие у тебя варианты? – спросила она вслух, отправляя томат в рот. Тот был кислый и сладкий одновременно, Джемма такое терпеть не могла, но голодной съела бы что угодно. А вот когда последний раз ел Купер?
– Поражаюсь тому, что вы просто не умеете разговаривать нормально, – вздохнул он. – А еще к Доу придираетесь.
Джемма с силой ткнула в банку – острия зубцов противно ударили по дну, – наколола еще один томат и растянула губы в подобии улыбки:
– Будешь помидорку?
– Нет, спасибо. Вы собираетесь идти спать?
– Нет, спасибо, – эхом ответила Джемма.
Они стояли близко: Купер подошел почти вплотную, хотя места было предостаточно. Их локти соприкасались. Джемма могла ощутить, насколько холодным он был. Конечно, он только вернулся с улицы, но… Но ведь от него всегда тянуло холодом.
– Джемма?
Она не хотела с ним разговаривать, лучше бы он ушел. Ей нужно время, чтобы подумать, ведь она не хотела наделать глупостей.
– Джемма, – настойчивее повторил он. – Вам нужно поспать. Идите, мы с Махелоной договорились, что я подежурю.
Она его проигнорировала. Доу заподозрил в ней одержимость из-за странностей в поведении, но то, каким был этот Купер рядом с ней, – это не просто странности.
– Ты снова назвал меня Джеммой, – сказала она, крепко сжимая вилку, которой бесцельно размешивала рассол.
– Я… Это просто… – Он остановил сам себя. Звучало так, будто он растерян, но что бы сделал Купер, если бы действительно растерялся? Никогда не позволил бы собеседнику об этом догадаться. Слишком гордый. – Какое у вас полное имя?
Джемма сжала вилку еще сильнее.
– Джемайма.
– Джемайма Роген, – повторил он. Краем глаза Джемма видела, как он повернулся к окну. Некоторое время они молчали – слышен был приглушенный разговор Нормана и Доу в столовой, но затем и он стих, когда они ушли в комнату. Только после этого Купер спросил: – Почему Джемма? Почему не Джейми?
– Чего?
Джемма обернулась на него. Она не хотела – ей нужно было держаться, нужно было обдумать, – но этот вопрос дернул ее внутренности, как огромный рыболовный крюк. Тошнота подобралась к горлу, и ей пришлось сглотнуть, прежде чем сказать:
– Джемма куда логичнее, – она не спускала с него глаз. – Очень странный вопрос, Купер.
– Я… я не знаю. Вы странно себя ведете, а я не умею быть дружелюбным. Извините, что я хотя бы пытаюсь!
Его светлые – но недостаточно прозрачные, верно? – глаза были взволнованны и немного сердиты. Совершенно другое поведение. Совершенно другой человек. Джемма с усилием сдержала желание немедленно позвать Доу и приказать ему проверить Купера. Нет. Никто ей сейчас не поверит. Нужны доказательства.
– Наверное, погано тебе было, – сказала она, удерживая его взгляд. – Я имею в виду… пожар и все прочее.
– Пожары в принципе нельзя назвать чем-то хорошим, – сухо отрезал Купер, одергивая рукав свитера. – Безотносительно моего прошлого.
Он стоял в одном свитере. Больше никто в доме даже не расстегивал верхнюю одежду – холод давно обосновался внутри.
– Но знаете… – продолжил Купер, – когда я выбежал на улицу… Мне показалось…
Он замолчал, отведя глаза, однако Джемма неотрывно следила за его лицом.
– Что же тебе показалось, Купер?
Собственный голос стал для нее грубым и резким. Купер же не заметил – или сделал вид. Он увлеченно продолжал:
– Не знаю. Это место давит на психику, если честно, – он потер локоть. – Когда занялся пожар, он осветил дом изнутри, и я отчетливо увидел окно на втором этаже. Мне на секунду почудилось, что в нем был силуэт. Как будто… Ладно, это прозвучит дико, но…
Он жадно посмотрел на нее.
– Как будто там кто-то висел. – И, не моргая, пояснил: – Ну, знаете. Как повешенный.
И вот тогда Джемма поняла.
– Длинные волосы, – говорил он с удовольствием, которое ему не удавалось утаить. – Женщина, видимо. Такой отчетливый образ.
Все это время. С самого начала.
– Наверное, надышался угарным газом. – Он не спускал с нее глаз. – Вот и мерещилось.
Поздно было уже для Волны и для «приступов».
– Бывает же такое.
Они опоздали.
К тому моменту, как они достали Теодора Купера из темноты, его в этом теле больше не было.