Этот ответ виконта удовлетворил, так что посыльного отправили за Эдит, которая прямо сейчас была в приемной и получала необходимые документы, которые подготовили для налоговой отчетности де Гранжей на этот сезон.
Все прошло довольно быстро. Пока Эдит шла к кабинету Армана, граф де Шонц-Вилен лично подготовил документы на отречение от регентства для женщины и еще один документ — о вступлении в наследование и принятие титула для Орвиста. По лицу Эдит я видел, что она только рада сейчас сбросить это бремя блуждания по кабинетам на сына, пусть по моим меркам тут все выеденного яйца не стоило — пара форм, сдать наличные деньги под роспись, подать книгу учета на проверку и делать отсюда ноги.
Когда мы раскланялись с вдовой, Арман наконец-то повел нас в королевскую тюрьму.
— Граф, вы же знаете главное правило подобных допросов? — спросил я, когда мы шли узкими коридорами главной цитадели в сопровождении пары гвардейцев.
— Которое?
— О том, что все, кто через такой допрос проходят, из темниц более не выбираются, — хищно ответил я, — король уже был свидетелем подобного действа…
— А, когда мы выловили трех бандитов, что избили вашу подругу? Помню, конечно помню. Да, я в курсе этого правила, но король просил передать быть на этот раз… Деликатнее, скажем так. Возможно, это не последний допрос такого рода, барон Тинт.
С этим я согласился. В памяти этого Ирдиса могло храниться столько, что я в темницах буквально пропишусь.
— Но вы же понимаете…
— Не беспокойтесь, барон. Для нашего гостя приготовили комнату, соседнюю с той, что занимали когда-то вы. И я не про последнее проживание с комфортом, удобствами, питанием и личными портными. А про первый ваш визит в цитадель, — заверил меня граф.
Это меня успокоило. Выбраться из такой жопы — это надо быть одним из богов, никакой заговор и побег через такое количество коридоров, стражи и прочие посты не устроить. Я не был уверен, что даже все тюремщики и палачи знали о существовании темниц, в которых держали когда-то меня.
Когда я увидел знакомый коридор, по которому заплечных дел мастера каждое утро и вечер таскали мое бездыханное и изуродованное пытками тело годы назад, внутри что-то дрогнуло, но я быстро отогнал предательское чувство. Сейчас мне надо было работать.
Палач открыл дверь в камеру и в нос ударила вонь давно немытого тела и человеческих нечистот.
— Эй! Вор! Встать, за тобой пришли! — не зло, но убедительно рявкнул палач и вошел в камеру, — благородные господа, сейчас переведу его в допросную, тут дышать вам нечем будет!
Палач кликнул коллегу, и уже вдвоем они выволокли из камеры что-то отдаленно напоминающее человека. Ирдис был весь грязный, кое-где в засохшей крови, с разбитыми губами и, как я успел заметить, сломанными пальцами на руках, которые, впрочем, весьма профессионально вправили на место, чтобы не вызвать гангрену раньше времени. Если сюда и заглядывали маги-целители, то уж точно не каждый день, как это делал в свое время Гарен.
И пусть мужчина был серьезно избит и больше походил на отбивную, чем на человека, я его узнал. Не знаю как. Фигура? Светляк души, который сейчас горел не слишком ярко, иногда дергаясь будто пойманная птица. Не знаю, но я был уверен в том, что именно этот человек когда-то сопровождал Гарена в Миллере, что этот человек организовал похищение Лу. Распускал ли он слухи о Сании и обо мне? В ближайшее время узнаем.
Пленника усадили на узкую лавку у стены и приковали кандалами к стене. Для меня принесли крепкий, но совершенно простой, без изысков, стул, после чего дверь за моей спиной захлопнулась — Орвист решил не смотреть на ментальный допрос и посидит в сторожке с палачами, не гордый, а у Армана хватало своих дел. Граф только попросил потом зайти к нему и отчитаться о проделанной работе и заодно забрать документы виконта о вступлении в наследство.
— Значит, Ирдис? — спросил я, усаживаясь на стул в трех шагах от пленника.
Мужчина поднял голову и посмотрел на меня. В его взгляде я не видел страха или ненависти, просто признание того, что сейчас он — в крайне невыгодном положении.
— Ты беседы вести сюда пришел, менталист, или дело делать? — просипел пленник и попытался улыбнуться мне разбитыми губами.
В этом он был прав. Рано или поздно я все равно нырну в чертоги разума, выйду в бездну и разложу его сознание на пласты — чтобы добраться до долгосрочной памяти. Главное потом собрать в правильном порядке.
Я подвинул чуть ближе стул, положил руку на голову пленника и скользнул в междумирье, там, где Ирдис был абсолютно беззащитен.
Мужчина пытался сопротивляться, что-то спрятать, скрыть, как когда-то противился я крушащей мое сознание Лу. Но я выстоял против обезумевшего в своей гордыни божества, плюс, уже тогда я был скрытым магом разума. Ирдис же — простой человек, его потуги были бесполезны.
Вокруг нас колыхалась бездна. Я чувствовал, как окружающая тьма вытягивает из меня силы — неизбежная плата за нахождение за пределами чертогов разума, но что поделать, не тащить же душу и сознание Ирдиса в мою голову? Конечно нет.
Только беглый осмотр воспоминаний показал, что канцелярия сорвала джек-пот. Именно этот человек отвечал за слухи среди черни. Весь преступный мир получил команду поносить будущую королеву и Копченого барона, на чем свет стоит, а кто был слишком туп, чтобы получать такие приказы — подключились сами. В итоге информация разлетелась со скоростью света. Слухи стали расползаться уже по остальной Клерии и соседним государствам — их, как сороки на хвосте, разносили матросы и гребцы торговых кораблей. Я пробыл в бездне чуть больше получаса — более, чем достаточно, чтобы вымотаться до изнеможения. Когда риск застрять в междумирье навсегда и впасть в кому стал неприлично велик, я начали собирать сознание Ирдиса обратно, чтобы потом устремиться к чертогам, а там — в реальность.
Вроде, дебилом не останется. Пока. Душа выглядела почти такой же, как