Медленно отступив назад на два шага, молодая мать застыла без движения. Джейкоб опять захныкал, и она, склонившись к его уху, попыталась утешить сына нежным шепотом. Когда же она вновь подняла голову, собаки уже не грызлись из-за рубашки. Встав плечом к плечу, вздыбив загривки и оскалив зубы, они не сводили с нее и Джейкоба жадных глаз.
– Вы не настоящие! – объявила им Рейчел и подождала, пока слова не заставят псов растаять в ночном воздухе. Однако те никуда не делись.
Тогда Рейчел бочком отступила к обочине дороги, прикидывая, удастся ли ей перейти реку вброд. Сваленный здесь гранитный щебень впивался в ступни, заставляя девушку морщиться, пока она высматривала удобный для побега просвет между темными стволами. Вот только тропинку к воде найти не удавалось: деревья сомкнули ряды, не позволяя хоть что-то разглядеть в кромешной тьме. Рейчел вспомнила про фонарь, но тот остался слишком далеко позади – уже не дотянуться. Руку, державшую Джейкоба, вдруг свела судорога, и девушка переложила малыша на другую сторону. Острые камни под ногами натолкнули Рейчел на мысль, показавшуюся удачной. Шагнув с обочины в темноту, она пошарила босой ногой в сухих зарослях чертополоха и бородача и наконец нащупала обломок гранита с кулак размером. С трудом наклонилась и подняла его, а затем поплелась обратно к мосту.
– Пошли вон! – скомандовала Рейчел собакам и швырнула в них камень, но те не сдвинулись с места.
Лоб Джейкоба по-прежнему оставался горячим: лихорадка и не думала стихать. «Эти бродяжки не настоящие. Но даже будь они настоящими, у меня все равно нет иного выхода, кроме как пройти мимо, – сказала себе Рейчел. – Смотри под ноги, не поднимай глаз и ничего не бойся, потому что собаки способны учуять твой страх». Она сделала шаг вперед и ненадолго замерла. Сделала еще один; земля и мелкие камни хрустели под ногами. Еще четыре шага, и правая ступня нащупала доску. «Чувствуешь, насколько мост крепкий? – спросила себя Рейчел. – Собаки тебе примерещились, а мост – нет. Вот он, настоящий и прочный, и он приведет тебя вместе с младенцем прямиком в город».
Рейчел сделала еще шаг, и теперь обе ее ноги стояли на шероховатой древесине настила. Она не стала поднимать глаз. Собаки молчали, и только бурная речная вода шумела под досками. Ненадолго зажмурившись, Рейчел вновь вообразила несомый водою плот – но теперь там были не они с Джейкобом, а три одичавшие собаки, и с каждой секундой течение уносило зловещую троицу все дальше и дальше. Открыв глаза, она продолжила путь и довольно скоро вновь почувствовала под ногами землю; дорога пошла вверх.
Рейчел не поднимала взгляда, пока не спустилась с последнего холма на главную улицу Уэйнсвилла. У первой же двери она остановилась спросить, где живет доктор Харбин. Открывший на стук мужчина окинул их с Джейкобом быстрым взглядом и сразу помог войти в дом. Жена хозяина держала малыша на руках, пока ее муж звонил врачу.
– Полежите пока здесь, на кушетке, – предложила женщина, и Рейчел не смогла отказаться. Комнату сильно качнуло, а потом и вовсе заволокло туманом. Пришлось смежить веки. Темнота за ними просветлела было на краткий миг, но затем опять сгустилась: будто кто-то отодвинул занавес, чтобы тут же вновь опустить его.
Когда Рейчел пришла в себя, утро уже настало. Далеко не сразу девушка сообразила, где находится, но знала: еще никогда в жизни она не испытывала такой усталости. Даже в поле, отмахав мотыгой целый день.
В кресле рядом с кушеткой сидел мужчина, чьи черты медленно обретали четкость, превращаясь в лицо доктора Харбина.
– Где Джейкоб? – спросила Рейчел.
– В спальне позади, – ответил врач, поднимаясь со стула. – Лихорадка спала.
– Значит, он поправится?
– Да. – Склонившись к Рейчел, доктор Харбин задержал ладонь у нее на лбу. – А вот у тебя температура еще высокая. Мистер и миссис Саттлс разрешили вам остаться сегодня у них. Я загляну после обеда, осмотрю вас еще раз. Если тебе станет лучше, мистер Саттлс отвезет вас обоих домой.
– У меня нет денег, чтобы заплатить вам, – пробормотала Рейчел. – Пока нет, во всяком случае.
– Это меня не беспокоит. Позже рассчитаемся. – Доктор кивнул на ступни девушки, и та лишь теперь заметила бинты. – Ты сильно порезала ноги, хоть и не настолько глубоко, чтобы накладывать швы. Шла едва не с милю с больным ребенком на руках, сама чуть дыша от лихорадки, да еще и босая. Понятия не имею, как у тебя сил хватило. Должно быть, ты в этом ребенке души не чаешь?
– Я пыталась запретить себе его любить, – призналась Рейчел, – но просто не смогла удержаться.
Часть вторая
Глава 10
Затянувшиеся холода жестоко посмеялись над календарем: с декабря по самый май хребты окрестных гор были укрыты снегами и льдом. В лагере лесозаготовителей несколько человек погибли, не устояв на ногах в попытке спастись от падения стволов или сучьев. Еще один сорвался с края обрыва, другой напоролся на собственный топор, оборвавшийся трос обезглавил третьего. В январе во время снежной бури в лесу заплутала, сбившись с пути, целая бригада лесорубов. Когда через несколько дней бедолаг откопала поисковая команда, на рукоятях топоров, вырванных из окоченевших ладоней, остался слой намертво вмерзшей в дерево кожи. Отмороженные пальцы на руках или ногах даже не считались за большую потерю.
Пережившие эту зиму рабочие делились множеством россказней, живописующих ее суровость. Один человек, которому однажды довелось зимовать на Аляске, объявил, что нынешняя зима оказалась даже страшнее, и стащил с ноги ботинок, подтверждая сказанное демонстрацией пяти черных пальцев. Совы обращались в ледышки на ветвях деревьев, луна заворачивалась в облака, лишь бы согреться, сама земля мелко тряслась от холода, – всякие небылицы ходили, и в них почти верилось. Кое-кто из рабочих уверял, будто из-за оголившихся склонов зима так глубоко забралась в долину, что угодила в ловушку и уже не может выбраться, будто кролик в силках или мышь в мышеловке. Днями и ночами люди крутили головами, высматривая признаки окончания зимы: опрокинутую луну, летящих на север гусей, неопрятную зелень по берегам ручьев…
Но самый верный признак долгожданного прихода весны явился в конце мая, когда Кэмпбелл, проводивший