– Я знаю, чем ты занимаешься, – добавила я. – И у меня есть для тебя сделка.
– Сделка?
Он произнес это с насмешкой, но в то же время – с любопытством. Казалось, он считал само собой разумеющимся, что у меня в принципе не может быть ничего, что могло бы его заинтересовать, но ему все равно было приятно наблюдать, как я стараюсь.
«Испанский Парнас», – сказала я, – Кеведо. Изданный в 1713-м году с аннотациями цензора Клаудио Алонсо де Мальбоана.
Шарф, закрывавший его лицо, не позволил мне понять, вызвали мои слова хоть какую-то реакцию, но если этот тип и правда был тем коллекционером, за которого я его приняла, то одно лишь описание этого экземпляра должно было заставить его слюнями истечь от волнения.
– Я заполучила эту и еще несколько книг во Вроцлаве, – уточнила я.
Я не стала делать ему никаких предложений, потому что посыл и так был ясен: если он сейчас даст мне уйти, я упрощу ему доступ к нескольким экземплярам, которые позволят ему пополнить коллекцию, брошенную Хербстом во время бегства из Польши. Если его и правда настолько интересует эта тема, то он вряд ли вот так все упустит.
Тем не менее мы, похоже, одновременно пришли к одному и тому же выводу: я знала о нем слишком много, чтобы он мог оставаться в живых. И даже «Парнас» тут ничего не изменит.
Стратос сделал шаг в мою сторону. Его движения, продуманные и сдержанные, демонстрировали уверенность человека, у которого есть цель и который стремится осуществить ее как можно быстрее и эффективнее.
Попятившись назад, я наткнулась на балюстраду. За ней был обрыв высотой метров в пятнадцать, под которым волны приветливо бились о берег, словно приглашая меня пойти с ними туда, где ничто не сможет меня догнать.
У меня не было другого выхода.
Я исключила варианты убежать и броситься в море, и у меня осталась лишь одна альтернатива. Поэтому, не задумываясь над тем, что делаю, я сжала кулаки. Казалось абсурдным вставать в боевую стойку перед мужчиной, который вдвое превосходил меня в размерах и жестокости, но отчаяние порой заставляет делать всякие глупости. Я пообещала себе, что раз уж мне предстоит уйти отсюда только ногами вперед, то я по крайней мере постараюсь, чтобы это не прошло ему даром. Нанести ему пару ударов, прежде чем он со мной покончит, меня вполне удовлетворит.
Я на какое-то мгновение замялась. Стратос приготовился атаковать, а я приготовилась выдержать его атаку. Мы оба понимали, что сейчас произойдет, словно были не более чем персонажами рассказа, не имевшими права голоса и не способными изменить хоть что-то из уже написанного.
В это мгновение я вдруг краем глаза увидела смутное движение позади своего противника: какая-то тень незаметно подобралась к нам и теперь стремительно приближалась к моему обидчику. Полагаю, Стратос тоже ее заметил, потому что резко обернулся назад, готовый встретиться лицом к лицу с новым и неожиданным противником. Он уклонился как раз вовремя, чтобы шпага не задела его шею.
Не преминув воспользоваться элементом неожиданности, Ченчо сделал еще один выпад, который заставил Стратоса оставить меня и отступить перед лицом нового и опасного соперника.
В это мгновение, когда я уже подумала, что меня ничем не удивить, Стратос точным движением извлек из кармана пальто свой меч и отразил атаку Ченчо.
На самом деле это был не меч, а своего рода большой кинжал, которым он орудовал с завидной ловкостью. Они с Ченчо сцепились оружием, и раздался металлический лязг, словно сошедший со страниц романов про Алатристе[19]. Аргентинец размахивал рапирой с изяществом человека, научившегося этому в фехтовальном зале, и дьявольская улыбка ни на секунду не сходила с его лица. Стратос тоже ему не уступал, так что решительно и успешно отражал каждую его атаку.
Все это выглядело сюрреалистично.
Последним, что я ожидала увидеть в ту ночь, да и в любую другую, – это дуэль не на жизнь, а на смерть между двумя фехтовальщиками. Я бы даже не так удивилась, если бы один из них вдруг достал огромный пистолет и выстрелил в другого, но было очевидно, что оба они предпочитали убить друг друга гораздо более зрелищным способом.
Это был уже второй раз, когда Ченчо вдруг появлялся из ниоткуда, чтобы меня спасти в нужный момент, словно неожиданно спускавшийся с небес ангел-хранитель. Впрочем, я не стала оставаться, чтобы поблагодарить его или досмотреть эту сцену до конца. Мысль о том, что Стратос все это время прятал гигантский клинок, заставила меня внезапно осознать ценность своей жизни и то, как близка я была к тому, чтобы ее потерять. Сейчас я была так счастлива, что все еще дышу, что была готова закатить по этому поводу вечеринку.
Не раздумывая над своими действиями, я бросилась бежать, оставляя позади звуки их поединка и металлические отблески их оружия, пронзавшие ночь.
67
Стратос понятия не имел, кем был тот тип, неожиданно появившийся из ниоткуда и пытавшийся проткнуть его чем-то вроде рапиры, которой так ловко управлялся. Единственное, что ему было ясно: если до этого момента ему и удавалось держать его на расстоянии, он проиграет, если сейчас отступит. Этот мужчина просто его к балюстраде и прикончит.
Будто предугадав его намерения, парень в плаще сделал несколько выпадов слева и справа от Стратоса, чтобы у того не было возможности сбежать. На его свирепом лице играло подобие улыбки, придававшей ему безумный вид. Казалось, будто он наслаждался этой импровизированной дуэлью. На нем были старомодная шляпа и плащ, развевавшийся при каждом его движении. Из-за своего наряда он напомнил Стратосу детектива, сошедшего со страниц бульварного криминального романа тридцатых.
«Вот только не хватало погибнуть от рук подражателя Дика Трейси[20]», – подумал он.
Фехтовальщик был сосредоточенным и упорным, будто гончая. Он умело владел рапирой, словно был опытным учеником Дюма. Интересно, скольких людей он ею уже заколол, задумался Стратос. Со своим кинжалом СС он мог лишь отражать выпады, не имея никакой возможности контратаковать.
В какой-то момент оступившись, Стратос чуть не заплатил за свою ошибку высокую цену. Он сделал шаг назад, чтобы приготовиться к продолжению боя, и лезвие противника просвистело в считанных сантиметрах от его лица. Он заметил, что отступая, подошел слишком близко к каменной балюстраде,