Я и есть тот монстр, которого боялся -эти слова внезапно и беспощадно прорвались из глубины его разума. Натан покачал головой, точно пытаясь изгнать из себя напустившееся бремя.
«Мне нужно избавиться от себя, от своей темной стороны», — думал Натан, продолжая сверлить себя взглядом.
Перед ним стоял человек, который казался одновременно знакомым и чужим. Его длинные, слегка вьющиеся волосы, придававшие когда-то опрятный вид, теперь неумело свисали по бокам. Голубые глаза, казались мутными и полны страха. И каждое их движение, напоминало ему как же глубоко он опустился.
Его собственный облик стал символом внутреннего раздора, безумия. Отчаянных попыток и желания все исправить.
Натан еще раз пристально посмотрел в отражение и вздохнул.
— Теперь, я не просто смотрю в отражение, а встречаюсь с существом, которое создал из собственных страхов.
— Все будет хорошо, кролик, — ласково проговорила Эмили, сменяя его образ в зеркале на свой.
Он уже перестал удивляться подобным вещам. В конце концов, так устроен человек и единственное, с чем он не может смериться, так это с собственной смертью.
В остальных случаях, он учиться не замечать. Будь то странные шорохи в ночи, тени, мелькающие в углу глаз, или внезапное чувство, что за тобой кто-то наблюдает, — человек находит способ объяснить все это, убаюкивая себя логикой и рациональными объяснениями.
— Выходит, в тот день, в машине, я направлял пистолет на собственный пах? — спросил с иронией Натан.
— Ты такой смешной, Натан. — захихикала Эм и исчезла. Взгляд Натана заметался по зеркалу в поиске девушки.
За спиной послышались шаги. Натан обернулся. Эмми, все еще одетая в белый халатик, смотрела на него заигрывающей улыбкой.
— Мамочка отправила меня к тебе.
Она подошла и обняла его.
— Тебя кто-то обидел, кролик? Скажи, кто тебя обидел?
Эмили выставила вперед крепко сжатый кулачок и потрясла им за спиной у Натана. – Уж я ему наваляю как следует!
С ней, он чувствовал себя так, словно попал в объятия матери. Она хотела одного, уберечь его от всего дурного, силами, которых у нее почти не было. Но ее преданность и готовность отразить любую внешнюю опасность, придавали ему уверенность, что она сможет ему помочь.
Он медленно опустил руки на ее плечи. От Эмили пахло едой. Кажется, Натан учуял запах жареного бекона и салата.
— Эмми, — проговорил он тихим голосом. — Что мне делать? Как мне отсюда выбраться?
Ее глаза, огромные и невинные, как у ребенка, наполнились слезами.
— Кролик, — она произнесла это слово так, словно оно было волшебным заклинанием и погладила его по щеке. — Ты не плохой. Ты просто потерялся. Такое бывает с каждым.
— А где Томас? — спросил Натан.
Эмми еще сильнее обняла Натана и произнесла так тихо, что он уловил еле слышное дуновение:
— Он исчез.
—А Ким?
— Она тоже исчезла.
Выходит, он умирал. Медленно, незаметно для себя и сколько еще осталось времени, до того, как дойдет очередь и до него. А если они исчезли, выходит, он никогда больше не станет прежним?
— Но… почему я раскололся? — он задал этот вопрос вслух, надеясь найти ответ.
Эмили снова погладила его по щеке. Ее прикосновение было по-матерински нежным.
— Потому что ты долго боролся с собой. Пытался быть сильным, идеальным, скрывая свои слабости, свою боль. А потом…, — Натан услышал, как заскрипели зубы. —...потом что-то в тебе сломалось. Кто-то сломал…, и ты начал прятать боль, причиняя ее в своем воображении. Но появились мы и … ой! — взвизгнула Эмили и отскочила в сторону, прикрыв рукой рот. — Я совсем забыла, мамочка запретила рассказывать про это.
Эмми выскочила из кабинета и помчалась по коридору.
Натан рванул вслед за ней.
— Эмми, стой! Рассказывать про что?
Но девушка, ловко перепрыгнув через стойку, взлетела на второй этаж.
Он помчался вслед уплывающей тени.
С каждым шагом, все, что окружало Натана, стало сужаться, стекая на пол, как подтаявшая свеча. Заместо старых стен, вырастали новые, придавая знакомые очертания.
Из воздуха, как из цилиндра умелого фокусника, выросла двухъярусная кровать, близко приставленная к окрашенной в серый цвет стене. На письменном столе он увидел поезд, еще совсем новенький. Рядом лежала коробка и красная ленточка.
У Натана затрепетало внутри. Ему захотелось дотронуться до локомотива- убедиться, что игрушка настоящая, но его тут же ткнули чем-то острым в бок.
— Ай! — вскрикнул Натан и хотел уже отомстить обидчику, но обнаружил перед собой мальчика, который яростно махал и что-то показывал. В одной руке он держал записную книжку, а в другой огрызок карандаша. Свет от ночника освещал комнату ровно настолько, чтобы Натан смог увидеть, как маленькая головка склонилась над чистой страницей. Высунув кончик языка, мальчик принялся что-то выводить.
— Не кричи, — прочитал Натан вслух.
«Он немой, но слышит», - подумал Натан. И кивнул в ответ, соглашаясь.
Мальчик впился пальцами в его руку и потянул за собой. Даже при великом желании, Натану ни за что их не расцепить.
Пройдя мимо кровати, он заглянул сначала наверх, там по-прежнему отсутствовал матрас, а затем вниз, где когда-то спал.
Мальчик яро тянул его к окну. Он хотел, чтобы Натан туда заглянул. Так он написал в своей записной книжке.
ПОСМОТРИ В ОКНО!
Он писал большими заглавными буквами на всю страницу и каждый раз ему приходилось перелистывать, чтобы записать что-то еще.
ПОСМОТРИ В ОКНО, НАТАН! — Требовал он.
— Как тебя зовут? — спросил Натан.
РОЛАНД
И снова:
ОКНО
— Хорошо, — согласился Натан шепотом, и надеясь ничего не увидеть, принялся рассматривать пустую улицу. В такую погоду, да и ночью, мало кто мечтал пройтись по улице, где прошло детство Натана Кэмпбелла.