Эльдар Зарикович Пуришкевич
Эльдар, отойдя от очередного наркотрипа, где он скакал верхом на метле и пытался сигануть с лестницы, решил узнать, как дела у Воробьева. Только вот Воробьев не брал трубку очень долго.
— Гасишься, сволочь? — Эльдар Зарикович вышел из палаты, дошел до лестницы и сел на перила. — Я ж замучаю тебя!
Через две минуты трубку все же взяли. Но вот Пуришкевичу очень не понравился тон, с которым с ним разговаривал Эдуард.
— Эдичка, — злобно протянул Пуришкевич. — Ты что-то борзый стал. Неужели пилюлю храбрости нашел?
— Да не, Эльдар Зарикович, — спокойно ответил Эдуард. — Просто случилось тут…
— Плевать, — рявкнул Эльдар. — Что с Раскатным?
— Ничего, — голос Эдика стал грустным. — Мой сын мертв… понимаешь? Нет у меня больше моего Славика…
— Как это, мертв?
— Умер, — сухо ответил Воробьев. — Всё, нет его. Точка.
— Это точно Раскатный! — психанул Пуришкевич. — Вот он, сучонок, уже и курсантиков убивает. Надо его прикончить, слышишь? Отомстить! Кровную месть устроить!
Пока Эльдар Зарикович перечислял методы отмщения, на лестнице появились дяди в белых халатах, с веревками и смирительной рубашкой. Но Пуришкевич не обращал на них внимания. Качался на перилах и кричал в трубку.
— Да закрой ты свой рот, Эльдар, — рявкнул на него в ответ Воробьев. — Это не Раскатный убил моего сына, а сраный мобильник! В училище уже провели расследование, что «местные», что гвардейцы. Он убежал от демоноида, да мобила взорвалась, так что, — Воробьев еще раз сказал Пуришкевичу заткнуться, когда на него полился словесный поток, и закончил. — Мне не за что мстить Раскатному. А мой долг перед тобой исчерпан. Полностью. Если тебя что-то в этом не устраивает, то можешь поговорить с моей гвардией. Если у тебя вообще силы остались.
На этой доброй ноте Воробьев заблокировал Пуришкевича.
Но Эльдар Зарикович не унимался. Рыча и крича сам себе под нос, он писал сообщение начальнику службы безопасности рода, комментируя сообщения вслух. Поэтому дяди в белых халатах напряглись после его слов:
— Плевать! Пошлите какого-то убийцу, пускай грохнет этого щенка!
В следующий миг на его шею накинули веревку. Грубым толчком один из санитаров сбил Пуришкевича с лестницы и начал завязывать руки за спиной.
— Да как вы смеете, слуги? — кричал Эльдар, но его никто не слушал. — Я вас всех покараю!
— Тише-тише, — сказал один из санитаров, вкалывая в задницу успокоительное. — Сейчас все подействует… не кипишуйте.
* * *Я отличился на теории по охоте, и после ужина ушел в расположение. Уже в казарме, под шум недовольных курсантов, которые выполняли домашку, я начал проверять системы защиты обоих домов: как усадьбы, так и старенького домишки. В целом, всё было без эксцессов.
На старый дом гостей не было, Тарас не появлялся, а Иваныч уже вовсю жарил свою будущую супругу. Ну, помогал ей по кухне, разумеется. А вот в имениях побывали воришки.
Я просмотрел записи с камер наблюдения и прокомментировал себе, что это были точно не бандиты. Уж слишком мелочно они действовали. Полезли в окно, получили током по мозгам и поспешили убраться. Да и турели на них не отреагировали, а значит, у парней не было оружия.
Голем все это время придирчиво тарахтел и просился на волю, а работяги уже закончили черновые работы. Вроде как, день-два и всё будет готово.
Я внимательно посмотрел все маршруты строителей, обиделся, что никто не попытался вынести из дома не своё, и благополучно задремал. Ну, как благополучно? Как только я начал во сне теребить за ухо демоноида-опоссума, к моей койке подошёл курсант. Кашлянул, чтобы привлечь моё внимание, и позвал меня по имени.
— Георгий… спишь?
— Чего? — я открыл глаза, чуть прищурился от яркого света, а затем увидел Петухова. — Тебе чего?
— Да извиниться хотел, — промямлил курсант. — Давай без обид, хорошо?
— Ну нет.
— Да ты пойми, — Петухов сел на койку рядом, чем побеспокоил рыжего юношу с бородкой. — Меня Воробьев попросил тебе накостылять, сказав, что ты к его сестре приставал. Понимаешь? Откуда я мог знать, что он трус и просто боялся тебя… вон, как убегал от кабана…
— Лучше выбирай друзей, — сухо произнёс я. — Прощён.
Сон после короткого разговора с ветровиком как в яму канул. Я ворочался с полчаса и всё же встал. Зевнул, потягивая руки в разные стороны, и осмотрел казарму. Часть курсантов отсутствовала, видимо, была на дополнительных занятиях. Другая часть делала домашку, а Герасим что-то рисовал в небольшой тетради.
Когда я подошёл к нему, Митюшкин сделал вид, словно ничего не делал. Захлопнул тетрадку и по-идиотски улыбнулся.
— Слушай, а как ты продвинулся в конструкторском направлении магнетизма? — начал я, усаживаясь на край его кровати. — Есть прогресс? Что-то уже делал?
— Да никак, — Герасим зевнул так, что моей челюсти стало немного обидно. — Вроде и пытаюсь, вроде что-то получается, но, когда сосредотачиваюсь на объекте, получается полная шляпа. Вон, отец мой прям мастак в конструкторстве, ты бы видел его работы!
— Прям мастер своего дела? — поинтересовался я.
— Бог! — усмехнулся Герасим. — Это я что спросить-то хотел, — он повертел башкой, чтобы убедиться, есть слушатели или нет. А затем еле слышно забормотал: — Оля сказала, что Воробьев тебя в спину ударил? Да?
— Она что-то видела?
— Она видела итог. Как мелкий смерч ударил тебя в спину, бросая прямо на демоноида. Это была не её магия. И когда ты в полёте ударил по кабану и выжил, Воробьев свалил.
— Она что-то еще видела?
— Видела, что Воробьев испугался. Его затрясло, когда ты встал и бросился на кабана, и слинял, собственно говоря. Так