- Н-нет, Куоко-нуна! Я все сказала как вы и просили!
- Во-первых я тебя не просила. Я тебя ни о чем и никогда не просила и просить не буду, тварь. – голос Куоко вдруг изменился. На секунду Су Хи вдруг подумала о том, что почти никто в школе не знает какой голос у Куоко на самом деле. Ведь все видят в ней отличницу, умницу и красавицу, популярную девушку из влиятельной семьи, все влюблены в нее и она – входит в топ-пять самых популярных айдолов частной школы. Но только ее близкое окружение знает о том, что ее голос – может быть таким. Безжалостным. Холодным и ранящим, словно зазубренная сталь. Раздевайся, шлюха. Пусть все увидят какая ты тварь. Ты же такая же как и твоя мамашка, не так ли? Готова раздвинуть ноги перед каждым мужиком, а? Тебе же это нравится, да? Раздевайся и вставай на колени. И … открывай свой ротик, повторяй за мной – Я ШЛЮХА, И МОЯ МАМАША ТОЖЕ ШЛЮХА!
Су Хи – начинает расстегивать блузку, в голове что-то шумит, мешая сосредоточиться, ее руки становятся ватными, она словно видит себя со стороны, все это – словно какое-то кино, все становится черно-белым и плоским, она находится в мире черных и белых треугольников. Но ей нужно раздеться. Она снимает с себя блузку и остается в бюстгальтере, прикрываясь руками.
- Ой, вот не надо тут из себя целочку строить! – Куоко встает, поднимает ногу и ставит ее на лицо Су Хи, потом – с силой толкает, бросая ее на пол: - раздевайся полностью, так, как ты это любишь, тварь. И если хочешь кого-то за это винить – вини свою мамашу! Снимай с себя эти грязные тряпки, ну!
Су Хи закрывает глаза и переносится куда-то далеко, туда, куда она всегда переносится, когда мир превращается в черно-белые треугольники. Ее руки действуют сами по себе, она словно чувствует на себе обжигающие взгляды парней и девушек. Словно через несколько слове ваты до нее доносятся то, как в комнату заходит Гванхи вместе с Аенг.
Словно через эту вату она слышит, как они – обсуждают недостатки ее тела, что она – где-то жирная, а где-то наоборот худая. Она чувствует, как кто-то тычет в нее указкой, словно в кусок мяса, будто проверяя прожарилась ли она достаточно. Она вздрагивает. Снова произносит мантру искупления.
- Какая-то она бледная, как лягушка. – говорит кто-то, она не понимает – кто именно. Сейчас она даже не видит человеческие лица, все вокруг слилось в черно-белые треугольники и улыбающиеся оскалы. Им весело, они смеются.
- А я думала, что парням нравятся, когда девушки голые. Любые девушки, даже такие как она. Никто не хочет ее трахнуть? Она же все равно шлюха.
- Ну нет, я свой член в помойку тыкать не буду. Но, наверное, смогу найти на улице парочку парней что трахают все что шевелится. Эй, Убогая, шевельнись! – и кто-то – толкает ее ногой. Она – склоняется, прикрываясь руками и чувствуя, как слезы катятся из глаз. Это плохо. Нельзя показывать, что ей – больно. Если не показывать, то через некоторое время им надоест и они оставят ее в покое. Наверное, она должна радоваться тому, что ее тело – не привлекает никого из них. Наверное, она должна радоваться тому, что все ограничивается лишь унижениями и толчками. Все же это школа и никто не избивает ее до полусмерти, не ломает кости, нужно только сделать вид что ты – унылая и тупая как деревяшка и тогда – ее оставят в покое. Она стискивает зубы и отпускает руки, выпрямляется, сидя на коленях. Она – просто статуя, ничего больше. Просто статуя. Делайте что хотите, вы все равно всего лишь черно-белые треугольники и ничего больше.
- Я не поняла, Унылая, ты что, опять меня игнорить собралась? – голос Куоко. Веселый голос. Совсем как в тот раз. И… щелчок! Она в панике открывает глаза! Она узнает этот звук! Это щелчок пьезоэлемента в зажигалке Куоко. Она поднимает глаза и видит, что Куоко – закуривает длинную и тонкую сигарету с ментолом. От запаха у нее встает комок в горле и расширяются зрачки, она в панике – отшатывается назад, прикрывая грудь рукой.
- Ага. – торжествующе выдыхает клуб дыма ее мучительница: - вот так. Будь с нами, Убогая, я не хочу, чтобы ты улетала в свой мир розовых пони. Если будешь так делать – будет как в прошлый раз, помнишь? – ее лицо искажает улыбка, а Су Хи – вздрагивает. Запах дыма мятных сигарет, запах паленой плоти и острая боль, такая же улыбка на лице Куоко… нет, она не даст ей убежать в спасительное забытье.
- Иди-ка сюда. Ты же мой друг, Су Хи? – ласково говорит Куоко и от ее слов Су Хи – пробирает дрожь: - ты мне нужна. Окажи дружескую услугу. Ребят – точно никто не будет ее трахать? Хотя бы указкой? Всуньте в ее дырку указку, чтобы шлюха знала свое место.
- После нее указка вонять будет. – отзывается Гванхи, тот самый, про которого в паралелли говорят: «Король Гванхи», красавчик и сын владельца сети ресторанов: - а давайте собаку приведем? У Вон Ги же есть собака? Пусть у собаки отсосет.
- У меня сука, больной ты ублюдок. – отзывается Вон Ги из своего угла: - да чего вы паритесь? Пусть она и Убогая Шлюха, но если интересно – давайте выберемся и отдадим ее каким-нибудь бездомным под мостом. Знаю я место, там бомжей валом… дадим им в аренду на часок и на видео заснимем.
- А вот это веселая идея. Да ты у нас оказывается массовик-затейник! – тут же откликается Куоко: - но это время нужно найти.
- На следующей неделе. Запланируем как клубную активность вне школы. – кладет голову на руку Сина: - заодно в караоке сходим.
- Слышишь, Убогая?