Положение спас священник Полоцкого мушкетерского полка Трофим Куцинский. Подняв над головой крест, он остановил отступление и увлек русских воинов за собой в атаку. Неприятель, уже торжествующий победу, дрогнул.
Вот как описывает его подвиг императрице сам князь Потемкин:
«Полоцкого пехотного полка священник Трофим Куцинский, во время штурма Измаильского ободряя солдат к храброму с неприятелем бою, предшествовал им в самом жесточайшем сражении. Крест Господень, который он, яко знамение победы для воинов, носил в руках, пробит был двумя пулями. Уважая таковую его неустрашимость и усердие, осмеливаюсь просить о пожаловании ему креста на шею».
За беспримерную храбрость отец Трофим был впоследствии награжден личным указом Екатерины 500 рублями (по тем временам это годовой доход с большого села) и пожизненной пенсией в 300 рублей, а также стал первым в России священником, удостоенным Георгиевского креста.
Бросившись на янычар, солдаты и казаки уничтожили их всех до единого. Развивая наметившийся успех, атаман Платов повел казаков на штурм вала и крепостной стены и овладел ими.
При наступившем дневном свете стало ясно, что вал и стена на всем своем протяжении взяты, неприятель вытеснен из крепостных верхов и теперь отступает во внутреннюю часть города. Русские колонны с разных сторон двинулись к центру крепости. Теперь бой переместился на улицы, где скучились все остатки гарнизона. Приступом приходилось брать каждое каменное строение. Особенно ожесточенное сопротивление продолжалось до полудня. Для поддержки пехоты и обеспечения успеха Александр Васильевич Суворов приказал ввести в город двадцать полевых орудий, чтобы картечью очистить улицы от турок. К двум часам пополудни победа русскими войсками была, в сущности, одержана. Однако бой не прекращался. Неприятель пытался нападать на отдельные русские отряды или засел в крепких зданиях и цитаделях и не думал сдаваться. Попытку вырвать обратно Измаил предпринял Каплан Герай, брат крымского хана. Он собрал несколько тысяч конных и пеших татар и турок и повел их навстречу наступавшим. В отчаянном бою полегли все четыре тысячи воинов султана. Погиб вместе с ними и хан вместе с пятью сыновьями.
В четыре часа дня победа была одержана окончательно. Измаил пал.
В тот же вечер, 11 декабря, Суворов кратко рапортовал о взятии вражеской твердыни на Дунае главнокомандующему Южной русской армии генерал-фельдмаршалу князю Потемкину-Таврическому:
«Нет крепче крепости, ни отчаяннее обороны, как Измаил, падший перед высочайшим троном ее императорского величества кровопролитным штурмом! Нижайше поздравляю Вашу Светлость!
Генерал граф Суворов-Рымникский»
Потери турок были огромны, одних убитых воинов оказалось более 26 тысяч. В плен было взято девять, из которых две тысячи умерли на следующий же день от ран. Из всего гарнизона спасся только лишь один человек. Легкораненый, он упал в воду и переплыл Дунай на бревне. В Измаиле было взято 345 знамен, обагренных кровью защитников, около трех сотен орудий, тридцать тысяч пудов «нерасстрелянного» пороха, 20 тысяч ядер и множество другого боевого припаса. У русских было убито 64 офицера (один бригадир, 17 штаб-офицеров, 46 обер-офицеров) и 1 816 солдат и низших командирских чинов. Ранено 253 офицера (из них три генерал-майора) и 2 450 низших чинов.
«Дело, едва ли в истории находящееся!» – такими словами выразила восторг по поводу взятия Измаила императрица Екатерина.
Поэт Гаврила Державин посвятил этой победе оду «Гром победы, раздавайся!», которая станет неофициальным русским гимном конца XVIII – начала XIX века.
В Европе даже не сразу поверили известию о падении крепости. А когда слух все же подтвердился, впали в состояние шока.
Гарнизоны дунайских турецких крепостей охватила паника, их солдаты в ужасе разбегались. «Русские идут!» – неслась весть по занятым османами землям. В самом же Стамбуле жители стращали друг друга древней легендой о северном светловолосом народе, который выгонит их не только из Европы, но и из Азии. Панику нужно было как-то гасить. Султан строжайше, под угрозой казни запретил где-либо произносить слово «русские». Разумеется, назначили и виновника во всем произошедшем, им стал великий визирь Шариф Гассан-паша. Вскоре голова несчастного была выставлена на всеобщее обозрение у ворот султанского дворца.
Осознавал ли сам Суворов, что армия под его командованием совершила невозможное? Разумеется! По свидетельству его биографов, спустя два года, проезжая мимо одной крепости в Финляндии, он спросил адъютанта: «Можно ли взять эту крепость штурмом?»
«Какой крепости нельзя взять, если взят Измаил?» – без запинки ответил ему тот.
Суворов на минуту задумался и сказал: «На такой штурм, как Измаильский, можно пускаться один раз в жизни».
Русская армия за долгую свою историю одержала немало славных и великих побед, но все же не будет преувеличением сказать, что взятие крепости Измаил даже на их фоне выделяется своим блеском и величием. Военный гений нашего прославленного полководца сподвиг русских солдат и офицеров к беспредельной доблести. И вместе они совершили НЕВОЗМОЖНОЕ!
Конец книги. Продолжение следует