Я не позволяла мыслям формироваться ни во что внятное, а просто смотрела и наслаждалась творением природы под названием «дракон в человеческом обличье». Отмечала скупые движения рук и едва заметное шевеление губ. Игру теней на коже. Небрежно взлохмаченные волосы, умеренную жесткость которых я уже успела ощутить собственными пальцами. Хмурую складку на лбу…
– Злишься? – Николас повернул ко мне голову, дав понять, что давно засек момент моего пробуждения.
– На что? – спросила я сипло и поняла, как сильно пересохло горло.
Но не успела даже подумать, а инспектор уже поднялся с места, чтобы пересесть на край кровати и подать мне кружку с чаем.
– Спасибо…
Я старалась действовать аккуратно, но наши пальцы все равно соприкоснулись, и я вздрогнула от резко вернувшейся неловкости. Словно я и впрямь юная неискушенная девица двадцати одного года, а не почти тридцатилетняя оторва Мария.
– На то, что я избил аль-Маэйро и разгромил ресторан Дженкардо, – жестко усмехнулся Вилсом, глядя на меня с нечитаемым прищуром.
– А ты… – оборвав сама себя на середине фразы, предпочла сначала медленными глотками выпить весь чай до донышка, все это время не разрывая визуальный контакт, и лишь потом продолжила: – Действительно это сделал?
– Нет. – Николас усмехнулся снова и, не глядя, забрал у меня пустую кружку, но на этот раз я не опозорила себя неадекватной реакцией. – Не сделал.
Я заинтересованно наклонила голову набок, но инспектор не спешил делиться подробностями. Я выждала еще немного… и поняла, что проще выяснить самой. Например, попросив Люция.
– Хорошо. Я рада.
– Ты веришь мне? – Дракон изумленно вскинул брови.
– Конечно, – удивилась в ответ. – А не должна?
– И даже не будешь выпытывать подробности? – В его глазах промелькнуло уже откровенное недоверие, которое меня задело.
– Не буду.
Это было уже дело принципа. А еще – того самого взаимного доверия, без которого невозможны ни одни нормальные отношения.
– Захочешь – сам расскажешь. Кстати, который час?
– Около десяти.
– Хм… – Я окинула его намеренно удивленным взглядом. – Тогда что ты здесь делаешь? Разве тебе не надо завтра на работу?
– Я в отпуске, – ошарашил он меня признанием и белозубо улыбнулся, явно наслаждаясь эффектом.
– Но даже если и так… – Я слегка нахмурилась, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы Николас не понял меня превратно. Как назло, в голове снова не оказалось ни одной дельной мысли, поэтому я сказала, как есть: – Что ты здесь делаешь? Уже поздно. Тебе пора домой. К себе домой.
– Знаешь, я тут подумал…
Начало мне уже не понравилось. Особенно – кривая ухмылка инспектора и многозначительный тон.
– Юной девушке не пристало находиться в одном доме с мужчиной, который ей даже не жених.
– И я о том же! – выпалила я с облегчением.
Да только рано радовалась.
– Я имею в виду твоего телохранителя, – дернул бровью Вилсом, и я сразу скисла. – Поэтому принял безумно сложное, но ответственное решение.
Я скисла еще сильнее, уже догадываясь, какое, и на этот раз моя интуиция сработала на все сто.
– Варианта два. Либо я живу у тебя. Либо ты переезжаешь ко мне. А учитывая, что ты у нас, оказывается, жертва фокуса мироздания, да и дом у меня больше, второй вариант предпочтительнее в разы. Для телохранителя у меня есть превосходный сарай. Среди лопат и дров ему самое место.
И широко улыбнулся, словно модель с плаката «Лучший работник года по версии Орифлейм».
– Прелестно, просто прелестно… – проворчала я, скрипнув зубами. Дождалась, когда он прекратит сверкать своими коренными и твердо отчеканила: – Нет. Я не буду спрашивать, откуда ты узнал о моей проблеме, но мой ответ «нет» на все. Ты не будешь тут жить. Я не перееду к тебе. И ты не заставишь меня. Даже не пытайся, если не хочешь стать моим врагом. За помощь спасибо, за адекватное поведение – двойное спасибо. А сейчас будь любезен покинуть мой дом, лимит моего внимания сегодня исчерпан.
– А я предупреждал, – многозначительно проворчал Люций, которого я не заметила, ведь все это время он наблюдал за нами со шкафа. – Предупреждал! Но кто слушает умного фамилиара? Никто!
– Уймись, – раздраженно бросил Николас, а я интуитивно почувствовала, что это не первый их диалог за вечер. – Шанайя, ты не понимаешь…
– Я все предельно ясно понимаю! – перебила его, повышая голос. – Гораздо больше, чем ты можешь себе представить! И сейчас четко даю понять: ты не имеешь никакого права ставить свои условия и что-то требовать. Ты предложил? Я выслушала, но отказываюсь. Все. Тема закрыта. Уходи.
Серебро глаз дракона превратилось в колкую сталь, скулы обозначились четче, но голос инспектора стал лишь мягче и вкрадчивее.
– А как же твои симпатии ко мне?
– Я не отказываюсь от свидания в субботу, – вздернула я подбородок, чтобы не посмел упрекнуть меня в том, что я не держу слово. – Только она будет послезавтра, но никак не сегодня и уж тем более не сейчас. Повторяю последний раз: тебе пора. Не вынуждай меня злиться. Я не хочу с тобой ссориться, но ты переходишь все границы.
– Слишком часто женское «нет» – на самом деле завуалированное «будь настойчивее», – крайне медленно произнес Николас, словно давал мне время передумать.
Но, когда я отреагировала на это лишь неприязненно поджатыми губами, резко встал, чем откровенно напугал, заставив вжаться в матрас. Усмехнулся, недовольно качнул головой и отвернулся, уставившись невидящим взглядом в окно.
Неприятная пауза затягивалась, молчание давило, но инспектор вовремя почувствовал грань моего терпения и повернул голову, взглянув через плечо. Смерил темным, абсолютно нечитаемым взглядом и глухо произнес:
– Я зайду за тобой в полдень субботы, как договаривались. Постарайся за это время больше никуда не вляпаться.
– Да, папочка, – не удержалась от язвительного ответа, когда Николас был уже в дверях.
Зря. Знаю. Надо было промолчать и не усугублять, но я была слишком зла на него за одно только «вляпаться». Если бы это зависело от меня! Но нет, он один тут такой умный… Сильный, смелый, уникальный – нужное подчеркнуть. Тьфу! Противно!
– Какой же ты еще ребенок, – произнес он вполголоса, даже не обернувшись, после чего закрыл за собой дверь, тем самым оставляя последнее слово за собой.
Вот не гад ли, а?!
– А ты тогда кто? – буркнула себе под нос, едва не стирая зубы в порошок от злости. – Педофил?
– А мы чего бесимся, милая моя? – Люций спрыгнул ко мне со шкафа и деловито заглянул в хмурое лицо. – Навязывается – плохо. Ушел – еще хуже. Ты уж определись, а то как-то несерьезно получается.
– Да у меня вообще не жизнь, а фарс, – скривилась я, но на фамилиара свою злость переносить не стала.
Вместо этого глубоко вдохнула и закрыла глаза, пытаясь призвать себя к спокойствию.
Глава 17
Пяти минут размеренной дыхательной гимнастики хватило, чтобы перестать кипеть, и уровень агрессии снизился с малиновой отметки до оранжевой, после чего я попыталась объясниться, не желая видеть единственное по-настоящему родное существо этого мира в противниках.
– Я понимаю его,