Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа - Борис Михайлович Носик. Страница 31

Ну, я, конечно, на этот вопрос не ответил, предоставив ей самой решать. Хотя, честно говоря, в целях науки не видел бы профанации, если врачи изучили бы могучее горло Запорожца».

H.A. Струве рассказывал мне, что Зембулатовы были очаровательной русской семьей, которая занималась скаутами. Это подтверждает в своих мемуарах и Р. Гуль, который стоял у истоков фантастической карьеры Саши Зембулатова. Гуль передал молодому Саше, только что окончившему юридический факультет, предложение некоего В. А. Кравченко быть у него переводчиком и секретарем на процессе, который должен был начаться в конце месяца в парижском Дворце правосудия. Этот знаменитый процесс и его герои (одним из которых стал 25-летний Саша Зембулатов) заслуживают нескольких слов…

Советский инженер Виктор Андреевич Кравченко убежал из советской закупочной комиссии в Вашингтоне в апреле 1944 года и выступил в американской прессе с заявлением, разоблачавшим политику Сталина. В последующие годы он прятался от советских разведчиков и писал книгу о своей жизни. Переписанная по-английски журналистом Лайонсом и появившаяся сразу после войны, книга эта («Я выбрал свободу») стала первым бестселлером о сталинской России, была переведена на множество языков и получила во Франции высокую премию. С опозданием на полгода во французском коммунистическом еженедельнике «Летр франсез» появился фельетон, утверждавший, что Кравченко – ничтожный алкоголик, что он не способен написать никакую книгу, что ее писали «меньшевики» и что все в ней ложь. Кравченко подал в суд на автора и редакторов еженедельника. В Париже выступать на стороне Виктора Кравченко взялся знаменный адвокат-социалист мэтр Изару, а Роман Гуль нашел для Кравченко переводчика – Сашу Зембулатова. Так Саша, вчерашний студент из русской эмигрантской семьи, получил доступ за кулисы Дворца правосудия и в гнездо парижских интеллектуалов, каким была престижная квартира мэтра Изара на бульваре Сен-Жермен…

Процесс Кравченко стал многомесячным спектаклем, который мог бы раскрыть глаза на столь популярный тогда во Франции сталинский социализм, если бы французы не были вконец заморочены коммунистической пропагандой: ведь на процессе выступали русские и украинские свидетели из лагерей «ди-пи» – раскулаченные крестьяне, люди, прошедшие советские концлагеря и многолетние муки. Их показания были душераздирающими. Так что левый митинг, в который надеялись превратить этот процесс компартия Франции и московские разведчики, не удался. У грамотного Кравченко был бешеный темперамент, у него был блистательный адвокат, да и его молодой переводчик Саша (которого журналисты боязливо называли «человеком из ФБР») оказался на высоте. Но и открыть глаза французам ни победитель Кравченко, ни его бедные свидетели не смогли. И все же процесс этот стал большим событием не только в жизни Кравченко, мэтра Жоржа Изара или юного Саши, но и в жизни многих из их противников-коммунистов…

После процесса Саша уехал вслед за новым русским другом Кравченко в США. Еще в пору процесса в Сашу влюбилась младшая дочь мэтра Изара Мадлен. Они с Сашей поженились в США, почти «забыв», что Саша уже состоял к этому времени в браке (тут-то и пришлось ему во избежание судебных неприятностей резистантская фамилия мэтра Изара – Вюйемен). Позднее Кравченко разорился и погиб в Нью-Йорке (считалось, что он покончил самоубийством, но, скорей всего, он был убит советскими агентами), а Саша исчез – и из новой семьи тоже… Мне довелось встретиться в Париже с юным Сашиным сыном, который еще меньше моего знал о своем таинственном отце…

Здесь похоронен классик Серебряного века и русского зарубежья, замечательный русский писатель Борис Константинович Зайцев

Василий Зеньковский (о. Василий) родился в украинском городе Проскурове, был внуком священника и сыном церковного старосты, рос в устоях религии. Однако когда ему было 15 лет, все еще модный тогда Писарев отвлек его от религии и обратил к естественным наукам, которые он стал изучать в Киевском университете. Потом его увлекли лекции профессора психологии Челпанова, он стал усиленно заниматься психологией и философией, а после отъезда Челпанова из Киева даже возглавил его семинар. Еще позднее, под влиянием Владимира Соловьева, Зеньковский вернулся к религии. С юных лет он печатал статьи по вопросам психологии и философии в серьезных журналах и тогда уже сблизился с о. Сергием Булгаковым. С естественного отделения он перешел на философское, потом на классическую филологию, стал одним из организаторов Религиозно-философского общества в Киеве, читал лекции по философии и психологии детства (его книга «Психология детства» вышла в Германии в 1924 году), возглавил Институт дошкольного воспитания, защитил в Москве магистерскую диссертацию «Проблема психологической причинности». После 1917 года Василий Зеньковский стал министром исповеданий в правительстве гетмана Скоропадского, а в 1920 году покинул родину. Он преподавал в Белграде и в Праге, а после научной командировки в США поселился в Париже, где до конца своих дней преподавал в Богословском институте философию, психологию, педагогику, апологетику и историю религии. В. Зеньковский издал несколько книг, в том числе двухтомную «Историю русской философии». Он был арестован французами накануне войны и пробыл в тюрьме и лагере больше года. В 1942 году он был рукоположен митрополитом Евлогием, но отказался от предложенного епископства. Зато он активно участвовал в студенческом христианском движении, которому придавал большое значение как живой силе церкви. Его духовные дети считали, что о. Василий обладает особым даром «душеводительства и душепопечения» (его ученик, восторженный врач и священник отец Петр Струве, был захоронен позднее в могиле любимого учителя).

По-русски, по-французски, по-английски и по-немецки о. Василий говорил с южнорусским акцентом, но украинского языка не знал, хотя считал себя «русским украинцем». По убеждениям он был конституционным монархистом, жил в бедности, но ею не тяготился и всегда готов был поделиться всем, что имеет, был мягок и добр, несколько «пассивен». Оправдывая эту свою пассивность, он сказал однажды: «Оглядываясь на прожитую жизнь, я вижу в ней какую-то логику, рисунок, который был создан не мною, но выявлению которого содействовало мое пассивное отношение к судьбе».

Александр Зилоти родился в хорошей московской семье. Отец его был замечательным пианистом, дирижером и педагогом, бабушка с отцовской стороны приходилась родною теткой Сергею Рахманинову, дед с материнской стороны был тот самый Третьяков, что основал в Москве Третьяковскую галерею.

Сын пианиста, юный Саша Зилоти выучился на художника, участвовал в выставках «Мира искусства», изучал старинную живописную технику, а после революции занимал ответственные посты в «Эрмитаже», писал статьи об искусстве. Поселившись в 1925 году в Париже,